Античная наркомафия-8

Безбашенный Аноним

– Да, Велия рассказывала. Ну, что я могу сказать? Занималась ведь она хорошо, так что не очень-то сильно меня и удивила. Да и в военном снаряжении Энушат выглядит эффектно. Я бы сказал, даже гораздо эффектнее, чем в греческом пеплосе. Амазонка!

– Умеешь ты, Максим, утешить! – хмыкнул босс, – Как ты это называешь? Рану солью посыпать? Может, ты сам Мириам об этом и напишешь? Мне – что-то не хочется!

– Фабрицию же в основном от сестры и влетело, – пояснил шурин, – С меня-то и с Велии какой спрос, мы же – "дикие испанцы"! А он, значит, как родной и полнородный брат и вообще культурный человек, должен был присмотреть, проследить и не допустить, чтобы из его племянницы эти дикари такую же дикарку сделали.

– Я ей объяснял, конечно, как мог и понимал

сам, – добавил Фабриций, – Хоть и некогда было особо за всей этой гадесской грызнёй, но что я, совсем уж не интересовался и не следил? И наведывался же не раз, хоть и не мог надолго, и вникал. И если бы увидел, что не делу учите, так и не допустил бы. Но я же и по Спурию своему вижу, что учите-то вы как раз делу. Мириам и сама признала, что знания, отточенность манер и хороший вкус девчонки сделали бы честь и лучшим домам Мегары, так что к влиянию "гречанок" и не придиралась особо – не дура же и понимает, что не всему, о чём болтают, следует верить. Смутило то, что не повторяет заученное, а разбирается в сути так, как и не всякий мужик разберётся, но и это поняла и одобрила. Испугало Мириам даже и не само тренировочное снаряжение Энушат, а то, что это – всерьёз, а не для показушных выступлений. А главное, как она мгновенно – как ты это называешь? Запускается? Ну, только что была настоящая хорошо воспитанная аристократка, и вдруг сразу дикая амазонка!

– Мгновенное переключение? Ну да, для Мириам это, конечно, что-то с чем-то! – въехал я, – Причём, увидела же сразу готовый результат! – мы рассмеялись все втроём.

– Ну да, у нас-то дети на глазах всему этому учились, и для нас постепенно всё это было, а для Мириам – сразу и резко. Отдавала в школу хорошую домашнюю девочку, разве только перебалованную немножко, а увидела этим летом – да, вот это и увидела...

– У нас на вилле прогуливаемся по саду, – припомнил Велтур, – Мириам говорит с ней по-гречески, проверяет владение языком, у Энушат идеальный коринфский выговор и безукоризненные коринфские манеры, сестра поражена в лучшем смысле. И тут ворона с дерева гадит прямо на дорожку в трёх шагах перед нами, так девчонка тут же рогатку из чехла на пояске достала, из другого мелкий камешек, растянула как лук, прицелилась, да как влепит этой вороне в то самое место, из которого та гадила! Ну и выразилась при этом так, как они на школьных переменах выражаются, когда повод есть. Я-то, само собой, для Мириам перевёл поприличнее, когда слова подходящие вспомнил, но сестра же поняла и по её интонации, и по моему смеху, что сказано было немножко иначе. А девка – как так и надо. Заметила, что фибула с плеча соскользнула и засветила больше, чем следовало, так и поправила спокойно и деловито, и никакого смущения. Представляешь, какие у Мириам глаза были? Если и не с блюдца, то не намного меньше.

– Вечером мне нажаловалась и страшно возмутилась, когда я смеялся, – добавил босс, – Объясняли мы ей, что вовсе не испортили в школе девчонку, и абсолютно она у нас нормальная, как и все дети. Они у нас все такие. Вот тогда она нам настоящую истерику и закатила. Победить-то мы её общими усилиями победили, но боюсь, что не убедили. Отцу я отписал всё, как надо, ну и намекнул, конечно, о парне, которого привезли с Востока, да так и не дали как следует ознакомиться с родным отцовским городом, и что уже там отец ей скажет, это ему виднее. Но и ты, Максим, отписал бы ей и сам, в самом деле. Сам ведь всё прекрасно понимаешь.

– Само собой. И там буду, и присмотрю, и причины на то какие-никакие, а тоже имею, – мы снова рассмеялись все втроём.

– А вот насчёт пузыря воздушного с машиной – расстроили вы меня. Не сроком – всё понимаю, и если нужно ждать десять лет, то значит, подождём эти десять лет.

– Ну, мы постараемся ускорить, но тут, сам понимаешь, без твёрдых обещаний.

– Но вот, появляется наконец этот долгожданный пузырь, проходит все пробы, у вас к нему претензий нет, а как им пользоваться? Вам-то там – понятно, а как мне? Если с малым пузырём сжигаться нельзя, так с большим – тем более.

– Фабриций, связь

же нормальная давно уже будет. Ты с аппаратами не спались.

– Это понятно, а как мне слетать к вам туда самому, если понадобится?

– Так я же тебе об этом и толкую. У тебя будет аппарат в доме, помощнее этих наших городских. Ну, возможно, не такой удобный – я не уверен, будет ли работать так далеко голосовая связь. Возможно, придётся общаться на языке звонков, но у тебя будут люди, для которых это не проблема. И ещё тебе нужно будет обзавестись прогулочным морским судном – ведь не с биремы же гадесской эскадры пузырю тебя в море забирать.

– Понял! – босс заметно повеселел, – Судно, конечно, должно быть приметным?

– Да, с воздуха. Выкрасишь палубу в какой-нибудь особенный цвет, этого будет достаточно. Но на нём тебе тоже нужен будет аппарат связи. Сначала свяжешься из дому, затребуешь пузырь – ну, не сей же день, конечно, а к реальному для его прибытия сроку. Отплываешь, а с судна уже связываешься с экипажем пузыря...

– Понял! Да, не очень удобно, но сжигаться нельзя. Если мне понадобится этот пузырь, то я, значит, должен буду предвидеть эту необходимость на два дня раньше...

– Да, если ты не поможешь нам сейчас окончательно и бесповоротно отстоять ближний остров. И Миликона прекрасно понимаю, и отказывать ему в такой малости мне тоже не очень-то приятно, но с этого острова – день полёта что до Нетониса, что до Гадеса и Оссонобы, – я говорил о Мадейре.

– Один день? – переспросил Фабриций.

– Ну, возможно, сутки – вдвое ближе, чем до Нетониса, короче.

– Тогда, конечно, обойдётся Миликон без этого острова. Неприятно, но мы ведь его ему и не обещали. Пойдём ему навстречу в чём-нибудь другом, – решил босс.

Самое смешное, что для всех нас эта Мадейра была просто абстрактной точкой на карте. Ни мы на ней ни разу не побывали, ни Фабриций, ни, тем более, Миликон. Он и узнал-то о самом факте её существования только от нас, когда завал был с переселенцами из Бетики, и мы лихорадочно соображали, куда бы нам их ещё распихать. Если бы не это, она бы нам и самим тогда на хрен не была бы нужна. Колонизация началась и без нашего участия – показали Фабрицию на нашей карте, нарисовали ему покрупномасштабнее, на ней место для поселения пометили, да и отдали ему, а дальше уж он и генерал-гауляйтера назначал, и экспедицию туда посылал. А мы – решили вопрос, куда людей пристроить, ну так и отгребитесь от нас, у нас тут ещё вопросов вагон и маленькая тележка. Не входила Мадейра в наши тогдашние планы абсолютно.

Строго говоря, там не остров, а архипелаг из четырёх островов, если совсем уж мелкие скалы за острова не считать. Два из них – так, одно название, просто вытянутые в длину узкие скальные массивы, каменистые и безводные, третий – побольше, но едва ли лучше их, интересны только мореманам, дабы не напороться на них и судно своё на этих скалах не загубить, и только основной остров, Мадейра в узком смысле, представляет из себя хоть какой-то интерес посерьёзнее. Остров-то сам по себе неплохой, получше любого из этих засушливых Горгад, просто он как-то в стороне от основного трансатлантического маршрута. Хорошо увлажнённый, плодородный, для колонизации нашими турдетанами он очень неплох, просто невелик, а по географическому положению – не пришей к звизде рукав, как говорится. У нас на Атлантиде, то бишь на Азорах, два острова только из всех более-менее освоены, и такая же точно хрень на Горгадах, и оба архипелага важнее, чем та Мадейра. Канары, опять же, на перспективу, когда руки до них дойдут. А Миликону – ну, ему-то заморскую колонию чисто для государственного престижа иметь хочется, а то у Тарквиниев вон их уже сколько, и людей на них у него ведь по сути дела сманивают, а ему – хрен, и где же тут справедливость? И не стоил этот остров того, чтобы с ним из-за него собачиться, и склонялись в принципе к тому, чтобы уже и отдать ему эту несчастную Мадейру, и пускай себе тешится. Не спешили просто с этим, а приберегали для торга на случай какого-нибудь серьёзного конфликта интересов. Чистая политика, ничего личного.