Античная поэтика: риторическая теория и литературная практика
Шрифт:
Раст кивнул на готовящихся ко сну соратников.
— Им же только повод дай, ржут как кони! Хотя нет, наши лошади попорядочней будут.
— Ну не наговаривай на них. Ты же понимаешь, что они это не со зла, и за тебя на самом деле переживают. Вот только методы моральной поддержки у них… не самые очевидные.
— Да понимаю я… но так и мне, ничего кроме как ворчать не остаётся? Прав Колтун, старый я стал.
К сожалению, Раст потерял не только палец, но как выяснилось позже, получил повреждение сухожилий, от чего оставшиеся пальцы слушались плохо, делая всю правую кисть недееспособной. Была надежда,
— Как с контрактом закончим, так пойдём навестим красивых девушек, тоскующих по настоящим мужчинам. И сдаётся мне, Раст, что ты вряд ли откажешься поучаствовать в таком мероприятии. Там и проверишь, старый ты, или просто поворчать вздумал.
— Ну это можно, — ответил он, наконец-то улыбнувшись и поправляя свои густые усы. — Эксперимента ради, так сказать?
— Договорились, — я хлопнул его по плечу и пошёл к своему спальному месту.
Часть ночного времени я посвящал медитациям, которые старался не забрасывать даже на время похода. Я чувствовал, что это полезно, и не только для развития источника, но и для формирования тех уз, что связывали таинственный голос в моей голове, не давая ему взять на до мной контроль. Мой барьер в прошлый раз чуть не рухнул под натиском заполучившей энергию сущности. Она явно стала сильнее. Или же её влияние на меня. В любом случае, нужно было заново отстраивать оборонительные редуты и разрабатывать новые протоколы внутренней безопасности. Я должен наращивать не только личную силу, но и впредь быть осмотрительнее и хладнокровнее.
Трием не был крупнейшим городом Павелена, как и не был он древнейшим или же самым непреступным. Он и построен-то был относительно недавно, по воле Первого императора, превратившего клочок земли вокруг найденного храма забытых богов в новый центр политической силы всего континента.
Зато он был красивым и ухоженным, с широкими мощёными улицами, трёхэтажными каменными домами, парками, садами и даже фонтанами. Город аристократов и их придворных. Весь простой люд в столице Единой преследовал лишь одну цель — обслуживать представителей благородных семейств, по возможности, не попадаясь им на глаза.
А еще здесь был дворец императора, пятью башнями возвышавшийся над всем городом. Кто-то утверждал, что это символизирует пять провинций Империи, кто-то говорил про пять государств, из которых и сформировалась эта молодая страна. Но были и те, кто вспоминал про 4 аспекта магии, всеми которыми по слухам владел первый и пока единственный император, сам живущий в пятой — центральной и самой высокой башне. Как бы то ни было, дворец производил неизгладимое впечатление, словно на эпоху опережая остальной Павелен.
А вот Имперскую академию магии я представлял себе иначе. Ничего таинственного и сакрального в богатом и красивом здании на окраине города, с просторным садом и кованным забором, я не увидел. Но, с другой стороны, маги — тоже люди, и хотят жить и работать в комфортных условиях.
На фоне всего этого дорогого великолепия наш усталый от похода отряд смотрелся очень уж блекло. И если нас самих это не сильно волновало, то почему-то окружающих очень даже. Я неоднократно ловил презрительные взгляды от прохожих. И
А всё потому, что на наших одеждах и броне не было никаких отличительных знаков, по которым нас можно было бы приписать к той или иной знатной имперской семье. Ведь в Триеме это было ой как важно. Здесь, по словам Раста, всё крутилось вокруг влиятельных домов и их борьбы за власть и возможность быть поближе к императору, что в Единой было равнозначно. Ну а раз мы не принадлежали ни к какому из родов, то автоматически переходили в разряд грязи, и даже самый последний служка смотрел на нас с высока. Представляю, какой фурор мы бы произвели, заявись в город не верхом, как сейчас, а с деревенской телегой и кобылой-доходягой, купленной Растом.
В общем, уровень напыщенности и пафоса зашкаливал даже на улицах города, а уж что творится на приёмах и балах, трудно представить. Но в чужой монастырь со своими правилами не лезут. Однако, и задерживаться в столице мне расхотелось напрочь. Вообще, после посещения Закатного королевства и Единой империи, я по-другому взглянул на Корпугар. Теперь союз вольных городов, расположившийся у теплых вод торгового залива, казался мне местом куда более предпочтительным для постоянного проживания.
— С дороги, безродыши! — гаркнул всадник, сопровождавший очередную карету. — А ну в сторону!
Одними словами он не ограничился и, разъезжаясь с нами, несильно хлыстнул лошадь Пруста своей короткой плёткой. Та от такого пришла в негодовании и даже взбрыкнула, чуть не сбросив седока. Благо, наш парень неплохо управлялся с поводьями и смог обуздать её неожиданный порыв.
Подавив в себе опасное чувство зарождающегося гнева, я хотел проехать мимо, не обращая внимания на произошедшее, да и парни вели себя тихо, привыкшие не перечить знатным особам и их людям. Лишь бы Рейн не учудил чего-нибудь в своём благородном порыве… Но беда пришла откуда не ждали.
Всё-таки старик Петерс готовил своих лошадок не для абы кого, а для рыцарей Ордена. От того они были не только большие и сильные, но и с бойцовским характером. В общем, кобыла Пруста, недолго думая, шарахнула задним копытом по лошади обидчика. Да так, что ту повело в сторону кареты и чуть не впечатало жопой прямо в лицо высунувшегося из окна пассажира.
Не прошло и пары секунд, как поднялся поистине адский ор. Причём орали все, начиная от вооруженной охраны, пытавшейся перегородить нам дальнейший проезд по улице, и заканчивая самим благородным мудаком, который вместо того, чтобы успокоить своих людей, сам сыпал оскорблениями прямо через небольшое окошко своего транспортного средства.
От более активных действий их останавливало лишь тот факт, что бойцов у них было меньше, чем людей в моём отряде. Зато свою лепту в поднявшийся шум и гам начали активно вносить прохожие и прочие свидетели происшествия, принявшиеся усиленно обсуждать данный инцидент. И судя по возмущенным возгласам, были они далеко не на нашей стороне.
— Сраные подхалимы, — сквозь зубы процедил Хорки.
— Парни, не обращаем внимания, продолжаем продвигаться, — негромко и только для своих приказал я. — Оружие не обнажать, языки тоже держим за зубами.