Античные хроники
Шрифт:
– По мне так все равно, – пожал плечами Аякс, – что в лоб, что по зубам.
Последующие полчаса могучий герой с большим удивлением наблюдал, как царь собирает в небольшую котомку свои скромные пожитки (коллекцию черных жемчужин, аметистовые ожерелья, инкрустированный алмазами меч и т. п.).
– Секундочку, а куда это ты собрался? – поинтересовался Аякс.
– Помнишь, я недавно говорил тебе, что с детства мечтал стать странствующим философом? – напомнил другу Агамемнон.
– Ну, помню, ты мне это говорил перед тем,
– Гм… так вот, – царь откровенно смутился, – в общем… я решил осуществить давнюю мечту босоногого детства.
– Подожди-подожди, – Аякс недовольно поморщился, – это что же получается? Ты все сейчас возьмешь и бросишь? Когда мертва коварная жена, мешавшая тебе всю жизнь, когда трусливо бежал ее таинственный сумасшедший помощник, когда народ от счастья, что ты вернулся, упился до полусмерти…
– Да, – гордо подтвердил Агамемнон, – я решил уйти именно сейчас, в триумфальном расцвете своего правления.
– Агамемнон, да ты никак спятил!!
– Отнюдь, мой друг. Сейчас я трезв, как никогда. действительно хорошо, и, дабы мне стало совсем обалденно, я хочу немного попутешествовать по земле.
– А… – протянул Аякс. – Ну, так бы сразу и сказал. Я тоже не прочь прогуляться по Греции. А то я подумал, ты в свое царство возвращаться не собираешься.
– Еще чего, – фыркнул Агамемнон, – да они тут без меня такой бардак устроят – Олимп содрогнется. Я уже отправил гонца с посланием к сыну моему Оресту, который проживает сейчас в Фокиде у своего приемного отца царя Строфия. Пусть сынок немного поправит во время моего отсутствия, может, из него что-то путное и выйдет.
– А чего это он вдруг в Фокиде живет? – изумился Аякс.
– Да климат ему там больше нравится, – пожал плечами Агамемнон, считая тему разговора исчерпанной.
«Не хочешь правду говорить, дурак старый, ну и не надо», – раздраженно подумал Аякс.
Собрали великие герои манатки и незаметно царский дворец покинули, переступая через тела придворных, упившихся по случаю возвращения с Троянской войны Агамемнона. За пределами дворца картина была аналогичной, только вместо придворных на земле валялись простые граждане.
– Вот она, великая сила Диониса! – громко возвестил Аякс и три раза протрубил в свой любимый рог. – Куда пойдем, Агамемнушка?
– На север, – ответил царь, предусмотрительно надев поверх доспехов балахон странствующего философа из грубой ткани, – ибо этот путь будет лежать через наиболее живописные места моих владений.
– О, – воскликнул Аякс, – сколько духовной пищи! Сколько свежего материала для моих элегий! Воистину это просто гениальная идея – немного погулять по Греции.
Трудно сказать, что заставило Агамемнона принять такое странное решение. Не исключено, что виною всему был очередной приступ временного умопомрачения (очень распространенная в Древней Греции болезнь. – Авт.).
Видно, сказались на психике царя неудавшиеся покушения
Ждали великих героев удивительные приключения, еще недостаточно наизмывался над ними всемогущий Рок.
Уже спешил в осиротевший царский дворец молодой наследник Орест, а Агамемнон с Аяксом уходили горной тропой на север, громко беседуя о вечном, о смысле земного бытия и о бренной жизни в целом.
Со стороны могло показаться, что великие герои сошли с ума, но это было далеко не так.
Исполненный поэтического духа, Аякс время от времени выдавал стихотворные перлы, сотрясая дремучий лес ужасными звуками боевого рога. В общем, все было ничего, пока не встретили великие герои очень странного путника. Странный путник сидел на обочине дороги и с выражением полного отвращения к окружающему пытался безуспешно залатать порванную правую сандалию.
– А… зараза, – вполголоса ругался странный путник, – а чтоб тебя…
Выглядел он колоритно: в порванной одежде, с сучковатым посохом и с запыленным вещевым мешком, болтающимся на веревке за спиной. Было ему при ближайшем рассмотрении лет девятнадцать, не больше, хотя издалека странный путник показался великим героям дряхлым стариком.
– Кто такой будешь? – недружелюбно спросил Агамемнон, не любивший бесцельно шляющихся по его владениям оборванцев. Вот так они шляются-шляются, милостыню просят, а завтра во дворце серебро столовое пропадает.
Странный путник поднял глаза и нагло так заявил:
– А ты кто будешь, добрый человек?
От такой дерзости Агамемнон лишился на время дара речи. Но тут царь вовремя вспомнил, что он не у себя во дворце и что надет на нем грубый балахон странствующего философа.
– Я владыка земель этих, – гордо ответил он, —царь Агамемнон.
– А я Аякс, сын Оилея, – в свою очередь представился Аякс.
– Да, вижу я, что передо мной стоят славные герои, – кивнул странный путник, – великие мужи Греции, легендарные эллины, недавно вернувшиеся с Троянской войны. Но не могу я стоя приветствовать вас, ибо натерла мне ногу проклятая сандалия.
Великие мужи Греции недоуменно переглянулись.
– Но как зовут тебя, о незнакомец? – несколько высокопарно спросил Агамемнон.
– О, лучше не знать вам мое имя, – запричитал странный путник, – ибо проклят я всемогущими богами.
– И все-таки… – настаивал Агамемнон.
– Что ж, завидно ваше упорство, откроюсь я вам. Зовут меня Эдипом, и я самый несчастный из всех сынов греческих.
Голос у Эдипа слегка дрожал, и герои подумали, что он либо в стельку пьян, либо готов прямо сейчас разрыдаться. Однако рыдать Эдип не собирался, с лукавством поглядывая на Агамемнона с Аяксом.