Античные хроники
Шрифт:
Но говорят, что Аполлон принесенной ему жертвой остался доволен.
В довольно идиотскую ситуацию попал будущий царь, ибо непонятно было, какие из его родителей имелись в виду. Убьет ли он Меропу и женится на Полибе или все эти приятные вещи он проделает со своими настоящими родителями?
Да и существовали ли эти настоящие родители на самом деле?
Нет, не заслужил обманщик Аполлон даже той убогой жертвы, которую преподнес ему Эдип…
Не знал бедолага, что теперь делать. Одно было ясно: домой ему возвращаться ни в коем случае теперь нельзя. Подальше
Решил Эдип стать вечным скитальцем без роду, без племени, без родины. Даже имя хотел он себе поменять на Агасфера, но вовремя одумался, так как его вполне могли принять за иудея и побить камнями.
Но разве можно избежать веления всемогущего Рока, будь он трижды неладен?
Конечно нельзя.
Не ведал Эдип, что чем больше он будет трепыхаться в тщетных попытках избежать своей кошмарной участи, тем скорее будет приближать то ужасное, что непременно должно с ним произойти.
Что записано в книге великого Фатума, то, как говорится, не вырубишь и топором.
От судьбы не уйдешь.
Хе-хе.
Глава 7
В КОТОРОЙ ЭДИП УБИВАЕТ СОБСТВЕННУЮ МАТЬ И РОДНОГО ДЯДЮ
– Да-а-а-а… – хором протянули великие герои, – ни фига ж себе история!
Эдип вымученно улыбнулся.
– Вот теперь скитаюсь по Аттике, о судьбе своей горемычной размышляю. Непонятно мне, чем я заслужил такую участь. Вроде преступлений никаких против богов не совершал, никого не убил, а тут ни с того ни с сего проклятие.
– Так это же фальшивое проклятие! – заявил Агамемнон. – Потому оно на тебя и обрушилось. Приходится тебе отвечать за проступки и безобразия своих предков, которые, как обычно, жили под девизом: «После нас пусть хоть Крон восстань». А ты теперь должен за них перед богами всемогущими отдуваться.
– Вот-вот, – согласился с другом Аякс, – ты про Одиссея вспомни. Его ведь никто и не думал проклинать. Само как-то вышло, без специального вмешательства олимпийцев. В жизни всякое, братец, бывает.
Помолчали.
У Агамемнона даже от души отлегло, после того как он чудовищную историю Эдипа услышал. Его-то проблемы были сущей ерундой по сравнению с проблемами бегущего от судьбы скитальца.
– Хотите, будем путешествовать вместе? – несколько неуверенно предложил своим новым знакомым Эдип.
– Нам надо посовещаться, – строго ответил Агамемнон, и они с Аяксом отошли в сторонку.
– По мне так все равно, с кем путешествовать, – прошептал Аякс, сочувственно поглядывая на сидящего невдалеке бродягу.
– Да сатир его знает. – Агамемнон пощипал кучерявую бороду. – Вообще-то было бы интересно посмотреть, как этот ненормальный убьет мать и женится на отце.
– Да, – согласился Аякс, – развлечемся на славу…
– Значит решили.
– Что решили?
– Ну, что вместе с этим Эдипом по Аттике прогуляемся.
– А почему бы и нет…
И великие герои вернулись к бродяге.
– Принимаем мы твое предложение, – величественно кивнул Агамемнон, а Аякс от переизбытка чувств разразился небольшим стихотворением:
Через лес брели герои,
Вдруг Эдипа повстречали,
Бедолагу-байстрюка,
Погруженного в печали.
Что грустишь, Аякс спросил,
Кто тебя, дружок, побил?
Кто обидел, оскорбил?
Отвечал ему Эдип:
Проклят я,
Один зловещий тип
Мне несчастья предсказал,
Я его тогда послал.
Ох смотри, он говорит,
Будешь скоро ты убит…
– Все-все, хватит-хватит, – замахал руками Агамемнон, глядя на перекошенное лицо скитальца.
Стихи Аякса произвели на Эдипа просто-таки неизгладимое впечатление. После этого у бедняги несколько дней дергался левый глаз.
Так вот и слонялись великие герои по Древней Греции вместе с будущим проклятым царем Фив Эдипом.
Правда, случались во время их скитаний и довольно неприятные инциденты, связанные в большинстве случаев с поэтическим дарованием Аякса.
Поэт в Древней Греции был больше чем просто поэт. Это был певец народа, всегда и везде говоривший в глаза правду, облеченную в стихотворную форму. Из-за этого не раз были биты великие герои. Хотя слово «биты» в данном контексте не совсем уместно.
Скорее уж биты были обидчики, а не герои.
Сильно доставалось лишь бедняге Эдипу, который драться отродясь не умел и, ко всему прочему, был очень похож на странствующего иудея, которых в Греции очень не любили за ростовщичество, наглость и патологическую жадность. Скольким пьяным посетителям пивных заведений проломила головы верная кифара Аякса!
О, их количество было просто ошеломляющим.
Могучий герой даже стал делать на корпусе своего грозного инструмента зарубки, дабы точно знать, сколько противников поэзии пало от его тяжелой руки.
«Не любишь мои элегии? Не нравится тебе высокая поэзия? Получай по башке кифарой!» – так рассуждал могучий грек, и никто его не мог переубедить.
Но случилось однажды, что забрели наши скитальцы на один неприметный постоялый двор, коих на пути их насчитывались сотни. Забрели и попросили выделить им несколько комнат на ночлег. Надоело эллинам, понимаешь, по лесам да полям бродить в поисках удобного места для ночлега под открытым небом. Да и осень была на носу. Ночи холодные сделались, спать на земле стало опасно, ибо можно было простыть и свою мужскую силу утратить, а для Аякса сия напасть была подобна смерти. Уж очень любил могучий герой это дело.
Хотя кто его не любит?
– Мест нет, – ответил одноглазый финикиец, с явной неприязнью поглядывая на запыленных путешественников.
Агамемнон перемигнулся с Аяксом, и в следующую секунду владелец постоялого двора повис над полом, трепыхаясь в мощной руке знаменитого героя.
– Хотя, – сдавленно прохрипел он, – я могу найти для знатных мужей одну уютную комнатку.
– Две, – злобно прорычал Аякс.
– Ну две, – дернулся финикиец и был отпущен. Аяксу с Агамемноном была выделена довольно приличная комната с двумя большими кроватями, умывальней и медным ночным горшком (что весьма немаловажно. – Лет.).