Антифэнтези
Шрифт:
Ага, кажется, один уже добрался… надо, пожалуй, сваливать в детскую, от греха подальше! В целом вечер проходил неплохо: одна няня совершенно «случайно» села прямо на пол мимо странным образом отодвинувшегося стула, кто-то нашел маслину на дне стакана с красным вином, чья-то жена обнаружила нарисованное помадой сердечко на манжете рубашки у своего мужа…
А дальше произошло то, что я никак не мог уразуметь поначалу и осознал все слишком поздно. Нет, я ни разу не прокололся! Такого позора я бы не перенес. Но, когда я уже вовсю упивался общим «весельем» и думал, что скоро окажусь
– Пойдем, нам нужно поговорить с одним очень уважаемым человеком.
Я, покорно изображая паиньку, протопал за мамулей в дальнюю залу. Там я еще не был. Помещение предназначалось для игры в карты, но меня, понятно, к столу не повели, а поставили пред очи хмурого, я бы сказал, злого деда, к которому я даже не пытался подходить во время вечера. Мама с явным смущением произнесла несколько ничего не значащих слов и оставила меня один на один с этим типом. То есть вокруг были люди, но они занимались своими делами и словно не замечали нас двоих.
– Ну, хвастайся, мелкий паскудник, своими успехами! – низким басом пророкотал себе в бороду дед.
– Ну… в школе у меня не важные оценки, но я много читаю… - начал я с самым невинным видом рассказывать о своих «успехах» в учебе.
– Ты мне зубы не заговаривай! – перебил меня дед. – Лучше скажи, с какой дури ты устроил весь этот тарарам?
– Какой? Ничего я не устраивал…
– Еще немного и ты доиграешься, я не посмотрю на твою мамочку! Зачем шнурки связывал, зачем скатерть примотал, телефоны поменял? – наехал на меня своей бородой дядька, словно бульдозер, и я понял, что меня самым невероятным образом вычислили, как последнего лоха.
– А чо они… Я тут ни при чем… - начал я прикидываться малолетним шлангом, но тут меня окончательно подвела физиология, а точнее, гороховая каша. Совершенно без моего ведома, она оказалась на этот вечер фугасом самого замедленного действия, а мой страх сработал к заряду неплохим детонатором.
В результате строгий дед вдруг недоверчиво повел носом, потом скривился и несколько панически оглянулся. Но реакцию испуганного скунса остановить уже было невозможно, горох кипел у меня в животе и жаждал мести.
– Это ты посмел, гаденыш? – яростно зашипел пятидесятилетний старец, а окружающие, тем временем, стали недоверчиво принюхиваться.
– Кто признался, тот и… - хитро усмехнулся я, понимая, в какую ситуацию я их всех поставил.
– Ну все! Ты меня достал, мелкий любитель эльфов, - прошептал, сощурив глаза, дед и мне почему-то стало страшно. Я не понял, с чего это он взял, что я любитель эльфов, но четко осознал, что сейчас произойдет что-то, о чем я буду долго еще сожалеть. Ноги сами понесли меня прочь из залы через дверь на улицу, благо дело происходило на первом этаже, и выход в сад был рядом. Меня даже не смутила кромешная тьма за окном. Я летел во весь опор, но, выскочив из дома, споткнулся о ступеньку и полетел куда-то кувырком…
…Очнулся я уже здесь. Вот в этой самой луже. Только было это час назад, и тогда я еще не знал, где я оказался, а главное, кого из себя представляю. В течение этого часа мне наглядно все разъяснили, и я снова оказался в той же луже, но гораздо более просвещенным по поводу своей участи. И участь эта была совсем незавидная.
***
Сначала я слабо побарахтался в грязи, пытаясь сообразить: каким-таким образом я оказался средь бела дня в луже какой-то захудалой деревни? Затем мое внимание обратил на себя мой наизатрапезнейший наряд – почти лохмотья. В таком одеянии было только одно удобство – ни вода, ни грязь не могли нанести ему какого-либо видимого ущерба.
Затем взгляд переместился на ладони, и я почувствовал, как мне становится худо – это не были человеческие руки, вернее, не мои руки. Ну, может, какого-нибудь урода или девчонки. Ладонь была узкой, а пальцы тонкими и длинными, так что для японских мультиков в самый раз, а для жизни… тырить по карманам такими, конечно сподручно, но вором я никогда не был.
«Ой, о чем это я?» - паническая мысль заставила меня ощупать свое тело. Особенно изменений в нем не было: такое же тщедушное, только вот уши и волосы были не те, что раньше. Ладно еще, длинные волосы - подумаешь, отросли на полметра за ночь и сбились в паклю. Но из них торчало два большущих остроконечных уха!
«И кто ж я после всего этого такой?» - испуганно спросил я сам себя и вспомнил страшного деда, назвавшего меня любителем эльфов. После этого воспоминания мне совсем поплохело – не хватало еще нарваться на настоящего мага: «Нет, магов не бывает! Как и бога с дьяволом! Это все взрослые по своему скудомыслию придумали. Понятно – с возрастом не только суставы, но мозги деревянными становятся!»
Но сколько не корми себя утешительными мыслями, в луже мне ответа на вопрос «Кто я такой?» никто не даст. Поэтому я все же решил покинуть сей резервуар сточных вод (как говаривала наша географичка) и прояснить хоть какие-то непонятки в ближайшей окружающей среде (как выражалась биологичка).
Встав посреди лужи, я еще раз огляделся по сторонам. Промочить ботинки я не боялся по причине их полного отсутствия, а чтобы идти куда-то, сначала нужно было выбрать направление. Это оказалось несложно: прямо передо мной возвышалась самая большая изба с широченным крыльцом, а ее дверь была радушно раскрыта.
Я еще не знал, что открыта она была далеко не для меня, и поэтому тоже нахально раскрыл ей навстречу свои «невинные» глазки, по старой привычке постаравшись придать им наивно трогательное выражение. Я так и ввалился внутрь, готовясь выдать любую детскую лабуду в зависимости от вопросов, которые будут задавать взрослые. Вот только забыл, что внешность моя претерпела изменения.
Войдя, я увидел перед собой классический фэнтезийный трактир, каких на земле наверно нигде, кроме Голливуда, нет. Неопрятные и нетрезвые деревенские мужики что-то громко обсуждали за парой больших столов. За стойкой в углу возвышался чел, явно бывший здесь за главного, а к нему как раз от столов подруливал мелкий типчик с полотенцем наперевес – очевидно из прислуги.
И вся эта живая картина буквально в мгновение ока замерла. Я тоже оторопело на них уставился, а потом даже поднял руку и, помахав ей перед всей этой онемевшей публикой, спросил: