Антигеймер
Шрифт:
— Мик, скажи, почему мне кажется, что я тебя раньше где-то видел? — не выдержал я.
— А… Что? Не вникай, плёвое, — предложил он и вдруг вскрикнул: — Ёлки, Гунн, кажется, я ручку-крутилку сломал!
— Левую? Ну так поставь на место, она легко встанет, — спокойно предложил я, без особых эмоций отметив, что именно в этом месте мы и встретили милого червячка-загонщика. — Постоянно отваливается, собака. Только сильно не дави, чтобы Арбуз потом на нас не навесил со всеми вытекающими!
Промелькнул поворот к КПП Зоны, дальше
Впереди показался высокий тёмный лес.
— Шервуд, — подсказал Микроб уже не столь уверенным тоном.
— Что, знаменитое место?
— Ещё бы… Тут один придурок-выживалец жил год назад. Как потом выяснилось, маньяк. Прикинь, самый настоящий, с легендой и репутацией! Департамент медкомиссию не проводит, хапают по своим меркам, и в пузырь! Кто же мог знать, что так получится? Шериф за ним два месяца охотился с ребятами.
— Словили?
— Не сразу, помаялись. Повесили его, прямо здесь же. Альфовцы помогли, дружки твои. Говорят, долго умирал… Что, не рассказывали?
— Всё некогда. Да и с чего бы вдруг?
— А ты спроси у них, спроси! Ишь, скрытные какие, даже дружку не рассказывают, — заворчал напарник.
— Да пошёл ты в задницу со своими оценками дружбы, много ты в ней понимаешь… Ручку, давай, ставь на место, хватит слюнявить! — с неожиданной злостью буркнул я и задумался о другом. В голове далёким огоньком вдруг забрезжила какая-то ценная мысль, уловить бы её за лучик…
Через минуту высокие деревья с густыми тёмными кронами обступили медленно ехавшую по грунтовке машину. Подлеска не было, густая листва почти совсем не пропускала солнечные лучи. Я не знаю точно, что такое дубы-колдуны, лишь в песне слышал да в одной детской книжке видел. Кажется, они самые. Ох и дерева!.. Да за ними носорог может спрятаться, а на каждом суку хватит места для того, чтобы повесить человек двадцать! Кусты шли плотным тёмно-зелёным рядом, а начинались чуть дальше от дороги. Они стояли, словно два зелёных забора, из-за которых в любой момент на грунтовку может выскочить неведомое чудовище. Не лучшее место для грибников.
Стволы толстенные, сучья враскоряку, точно — дубы! У дубов листья должны быть волнистыми, такие и есть. Не разбираюсь в ботанике, да тут не спутаешь. Деталей в движении не было видно, а притормаживать я не собирался. Ни разу не оптимистичное местечко. Маньячное.
Услышав слева какой-то треск, я ещё прибавил газу, желая проскочить чащобу побыстрей; машину затрясло на колдобинах.
— Да не гони ты так! — крикнул Микроб, лязгая зубами. — Воткнёшь радиатором в ствол! Ой! Смотри! Вон тот самый сук, на котором маньяка повесили! Длинный, гнутый, прямо над дорогой висит!
Если он рассчитывал, что я в порыве здорового профессионального любопытства остановлюсь, выхвачу у него камеру и ломанусь для проведения фотосессии, то жестоко ошибался — педаль газа тут же упёрлась в полик до упора. А если тут в окрестностях ещё один Робин Гуд шатается?
Мотаясь
— Гадство, лучше бы я согласился на Нижний Кондюй, честное слово! — чуть не заплакал Микроб, когда мы выскочили на равнину, с правой стороны украшенную пятнами заброшенных полей.
— Спокуха, братан, в Кондюй мы всегда успеем! — откликнулся я, притормаживая.
Вот это был бросок через лес ужасов!
Наконец «шестёрка» остановилась. Надо успокоиться.
Димка тоже вышел наружу и отошёл к обочине, торопливо отливая жидкое напряжение.
С левой стороны, в сотне метров впереди, стояли два наполовину сгоревших деревенских дома. Хуторок когда-то был… Колодец под крышей. Три ещё не упавших столба с обрывками проводов. Ржавый дорожный знак еле висит на гнутом столбе, весь в пробоинах, лихой народ палил прямо в движении, напряги сбрасывая! Кто тут вообще может ездить, кроме несчастных командировочных, гонимых сволочным начальством? Если поступать по уму, так надо подъехать к домам и проверить наличие погребов — вариантик на случай выброса, хорошо бы иметь свои точки спасения.
— Человек стоит! — заорал Микроб, показывая пальцем в сторону оставшегося позади зловещего Шервуда.
В машину мы ломанулись парой — за оружием и оптикой.
Здоровый такой мужик с окладистой чёрной бородой стоял возле крайних дубов и тоже смотрел на нас — в бинокль. Выживальщик, ёлки-моталки! Лесовик-людоед! Потрёпанный штопаный камуфляж ещё больше утверждал меня в справедливости вывода. Нагло стоит, паразит, уверенно, по-хозяйски: одной рукой осинку обнял, другой опирается на здоровенную винтовку.
— Четыреста будет? — тихо спросил Димон.
— Откуда я знаю? Не стрелок. Вроде будет, — пожал я плечами.
— Хорошо бы, видишь, у него винтовка с оптикой?
Нервная дрожь взбодрила колени, так никуда не попаду. Торопливо обойдя машину, я пристроился за крышей с правой стороны. Однако недозачищенный альфовцами Робин Гуд вёл себя спокойно, оружие к плечу не вскидывал. Ещё несколько секунд он внимательно смотрел на нас, а затем небрежно махнул рукой, типа, сваливайте, салаги. Повернулся спиной и скрылся в чащобе.
— Хорошо, что без пальбы обошлось, — решил я, переводя дыхание, — нам ведь ещё домой ехать. Как его зовут, не знаешь?
— Да откуда?! — удивился коллега. — Век бы не знать.
— Зашибись журналисты подобрались в командировке, профессионально любопытные, — заметил я.
Посмотрев, как я укладываю автомат на пассажирское сиденье, Микроб неожиданно изрёк:
— Не люблю АКМ.
— Потому и не купил до сих пор? Чего так?
— После некоторых хреновых событий, знаешь ли… И людей с АКМ в руках побаиваюсь, уж очень они на боевиков похожи.