Антигеймер
Шрифт:
— О восстановленных генераторах речь в стратегическом плане не идёт. Некоторые используют их в личных целях, только накладно это. А уж об откачке воды из туннелей — никаких иллюзий, сами мы с такой технической задачей ни за что не справились бы!
— Почему? — после получения скидки на разумность вопросов я осмелел.
— Объём немыслимый, по нынешним временам, вот почему, Степан! Если ты не знаешь, — а другого допустить, извини уж, категорически не могу, — установки электромеханической службы Московского метрополитена в год откачивали тридцать миллионов кубических метров грунтовых и сточных вод, некоторые агрегаты работали круглосуточно! Ты представляешь, что это такое? Целая река откачивается
— Как же тогда выкручиваетесь? — Ничего не понимаю.
— Смотрящие подсобили, как же ещё! — сказал он, как о само собой разумеющемся. — Это их агрегаты, их задача: откачка, привода и вентиляция. Мы туда не лезем, конструкции непонятные. Соответственно, электроэнергия подаётся лимитированно, для жилых боксов не хватает.
— Откуда подаётся?
— Из Преисподней, спаси господи! Из-под земли. Наверх выходят кабели, и никаких концов… Хочешь провести журналистское расследование?
— Не уполномочен. Да и желания особого нет, — честно признался я.
— Вот и у меня нет, а молодым шляться по глубинам не позволяю… Сделали, что смогли: опытным путём вычислили излишек, подсоединились и забираем помаленьку, стараясь не наглеть. А вот что-то малогабаритное сами чиним, ставим дополнительную вентиляцию на вновь обнаруженных объектах, если они нужны станциям.
— Гарнизон наверху на своих генераторах?
— Тоже на соске сидят, — отмахнулся он. — А ещё грибные плантации.
— И свинарники? — Я вспомнил ещё один неоднократно высмеянный способ получения метрошниками провианта.
— Не главное. Арбуз что, не рассказывал? Хреновенько у вас инструктажи проходят…
Не до инструктажей мне было, уважаемый.
— Как выяснилось, в метрополитене особо животноводством не увлечёшься, невыгодно. Чем кормить порося? Драконами? Я тебя умоляю… Пищевых отходов нет, всё сами подъедаем. Впрочем, я говорил это с самого начала, ещё при формировании ОСС, то есть Объединённого Совета Станций. Бестолковое дело, лишняя трата времени. В отличие от выращивания грибов…
К горлу подступила тошнота, уж больно омерзительной представлялась мне такая еда. На поверхности кто бы из собеседников ни вспоминал о метро-грибках, так обязательно кривил рожу.
— Что нос сморщил? Отличный продукт!
— Как-то не особо верится, — я не смог скрыть скептицизм.
— Умников наверху наслушался, понятно… Давняя практика! В восьмидесятых и девяностых годах прошлого века один из технологических тоннелей харьковского метрополитена, оставшийся после пуска станции, начал использоваться для обустройства грибных плантаций. Выращивали шампиньоны. Занималось грибоводством предприятие на хозрасчете. В специальных камерах электродепо на поверхности проращивали материал, ночью грузили на дрезину и опускали под землю. Урожай собирали круглый год! Принцип работы тоннельной вентиляции и регулирование температурной влажности в метро происходит за счёт теплоаккумуляционных свойств грунтов. Заложен ещё при проектировании, с учётом того, что средняя суточная температура зимой составляет минус двадцать два, а летом — плюс двадцать четыре градуса. В тоннелях постоянно поддерживается одна и та же температура воздуха. Так что опыт был, отчего не использовать? Тем более что в Департаменте идею приветствовали…
— Григорий Николаевич, позвольте спросить, откуда вы всё это знаете? — Я вытащил блокнот и ручку.
— До пузырения работал в метро. И сейчас работаю… Короче, о чём знаю не понаслышке, туда и попросился, в отличие от многих прочих. Подавляющее число попавших сюда играло в игрушки, в лучшем случае люди читали книжки. Вот и решил, что специалисты в таком дурном сообществе лишними не окажутся. Грибы обязательно попробуй, скоро обед! И вот что: иди-ка ты погуляй маленько, дай газету почитать спокойно! Как только позвонят с «Павелецкой», сообщу, будем решать, что делать с тобой дальше.
Внимательно осматривая «Новокузнецкую», смежные с ней южный и северный залы «Третьяковской», а также длинный пешеходный переход между ними, я невольно проникался уважением к труду детей подземелья.
Чертовски сложное хозяйство, это вам не по Зомбятнику на броневиках кататься. Зомбаки, конечно, твари страшненькие, однако прицельная стрельба по беспомощным медлительным увальням часто смахивает на расстрел, а ещё не угомонившиеся по неопытности фанаты зомбомира похожи на страдающих по автокрутяку инфантов. Торки, конечно, как-то выравнивают расклады, и всё же…
Надо признать, сталкерам живётся сложней, там бойких тварей много.
Как здесь — пока не знаю. Как в тюрьме, вот что приходит на ум.
Обустройство станций и поддержание систем жизнеобеспечения отнимает у людей много времени и сил, выручает лишь предусмотрительность предков. Что-то из спасательного потенциала было заложено заранее. При проектировании большинства станций подземки учитывалась возможность использования их в качестве убежища при чрезвычайных ситуациях. Под землёй есть аварийные автономные системы фильтрования и вентиляции, освещения и водоснабжения, запасные выходы, системы герметизации станций и вентиляционных шахт. По нормативам, московская подземка должна была обеспечивать укрытие населения в течение двух суток. За это время, по мнению экспертов по ядерной войне, уровень радиации спадёт до значений, при которых возможна эвакуация из зоны поражения.
Я ходил и смотрел, опытно выявляя ключевые моменты особенностей быта обитателей.
В нашей газете не принято рефлексировать, насмехаться над трудностями и выпячивать людские страдания. Никто из журналистов не описывает деталировку разрухи фразами: «Тут и там на бесплодной земле сектора валялись тряпки и обрывки картона, разбитые ящики и изогнутые прутья арматуры, полусгоревшие шины и зловонные кучи гниющего мусора… Заплаканные женщины сидели на сложенных картонных коробках, горестно заламывая руки, подавленные мужчины хмурились, осознавая, что ничем не могут помочь несчастным…»
Средний читатель «Эха Попадона» не на курорте живёт, он и сам прекрасно знает, что такое постапокалиптический пейзаж. Мы не устраиваем публичные сеансы эксгибиционизма, выдавая читателю то, о чём стоит помалкивать, не выставляем напоказ ненужные детали негатива. Это дело нехитрое. Как говорит Арбуз, хитрость местной журналистики состоит в том, чтобы везде найти свой позитив.
На левых от центрального входа в «Новокузнецкую» путях стоял знакомый с детства электропоезд, здесь используемый под жильё, кроме переднего и заднего вагонов. В них разместились бытовки и кладовые заслонных смен. Под длину метропоезда станции Московского метро и проектировались. Сто пятьдесят пять метров, восемь вагонов, такова длина подавляющего большинства станций… Стандарт, действующий ещё с момента строительства первой очереди.