«Антика. 100 шедевров о любви» . Том 2

Каминская Т. и.

И только пуще пламя от попыток

Ее растет и блещет. Наконец,

Осилена, она упала, мукой…

Отец и тот ее бы не узнал:

Ни места глаз, ни дивных очертаний

Не различить уж было, только кровь

С волос ее катилась и кипела,

Мешаясь с пламенем, а мясо от костей,

Напоено отравою незримой,

Сквозь кожу выступало – по коре

Еловой так сочатся слезы. Ужас

Нас охватил, и не дерзали мы

До мертвой прикоснуться. Мы угрозе

Судьбы

внимали молча. – Ничего

Не знал отец, когда входил, и сразу

Увидел труп. Рыдая, он упал

На мертвую, и обнял, и целует

Свое дитя и говорит: «О дочь

Несчастная! Кто из богов позорной

Твоей желал кончины и зачем

Осиротил он старую могилу,

Взяв у отца цветок его? С тобой

Пусть вместе бы убит я был». Он кончил

И хочет встать, но тело, точно плющ,

Которым лавр опутан, прирастает

К нетронутой одежде, – и борьба

Тут началась ужасная: он хочет

Подняться на колени, а мертвец

Его к себе влечет. Усилья ж только

У старца клочья мяса отдирают…

Попытки все слабее, гаснет царь

И испускает дух, не властен больше

Сопротивляться муке. Так они

Там и лежат – старик и дочь, – бездушны

И вместе, – слез желанная юдоль.

Пауза.

А о тебе что я скажу? Сама

Познаешь ты весь ужас дерзновенья…

Да, наша жизнь лишь тень: не в первый раз

Я в этом убеждаюсь. Не боюсь

Добавить я еще, что, кто считает

Иль мудрецом себя, или глубоко

Проникшим тайну жизни, заслужил

Название безумца. Счастлив смертный

Не может быть. Когда к нему плывет

Богатство – он удачник, но и только…

(Уходит в дверь налево.)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ

Без вестника.

Корифей

Да, много зол – заслуженных, увы!

Бог наложил сегодня на Ясона…

Ты ж, бедная Креонта дочь, тебя

Жалеем мы: тебе Ясонов брак

Аидовы ворота отверзает…

Медея

Так… решено, подруги… Я сейчас

Прикончу их и уберусь отсюда,

Иначе сделает другая и моей

Враждебнее рука, но то же; жребий

Им умереть теперь. Пускай же мать

Сама его и выполнит.

Ты, сердце,

Вооружись! Зачем мы медлим? Трус

Пред ужасом один лишь неизбежным

Еще стоит в раздумье. Ты, рука

Злосчастная, за нож берись… Медея,

Вот тот барьер, откуда ты начнешь

Печальный бег сейчас. О, не давай

Себя сломить воспоминаньям, мукой

И негой

полным; на сегодня ты

Не мать им, нет, но завтра сердце плачем

Насытишь ты. Ты убиваешь их

И любишь. О, как я несчастна, жены.

(Быстро уходит в среднюю дверь не оборачиваясь.)

Слышится стук запоров. Между тем близок закат. Солнце, приближаясь к горизонту, кажется больше и ближе к земле.

Хор

Строфа I

И о! Земля, ты светлый луч,

От Гелия идущий, о, глядите,

Глядите на злодейку,

Пока рука ее не пролила

Крови детей…

О Солнце, не давай,

Чтоб на землю кровь бога

Текла из-под руки,

Подвластной смерти;

Ты, Зевса свет, гони

Эринию из этого чертога,

Которой мысли

Наполнил демон мести

Кровавыми парами.

Антистрофа I

Напрасно ты из-за детей

Страдала и напрасно их рождала.

Те синие утесы,

Как сторожей суровых миновав,

Медея, мать

Несчастная, с душой,

Давимой гневом тяжким,

Зачем влачишься ты

К убийству снова,

Едва одно свершив?

Безумная! О, горе смертным,

Покрытым кровью.

К богам она взывает,

И боги щедро платят…

Дети за сценой плачут и кричат.

Хор

Строфа II

Голоса детей… Послушай,

О преступная! О, злой

И жены ужасный жребий!

Один детский голос

Ай… ай… о, как от матери спасусь?

Другой

Не знаю, милый… Гибнем… Мы погибли…

Хор

Поспешим на помощь, сестры;

В дом иду я.

Детские голоса

Скорее, ради бога, – нас убьют…

Железные сейчас сожмут нас сети.

Хор

Ты из камня иль железа,

Что свое, жена, рожденье,

Плод любимый убиваешь…

Антистрофа II

Мне одну хранила память,

Что детей любила, мать,

И сама же их убила…

Ино в безумии божественном, когда

Ее скитаться осудила Гера.

Волны моря смыли только

Пятна крови,

Она ж, с утеса в море соступив,

Двух сыновей теперь могилу делит.

Ужас, ужас ты предельный!

Сколько зерен злодеянья

В ложе мук таится женских…

ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ