Антикиллер-4. Счастливых бандитов не бывает

Корецкий Данил Аркадьевич

Лис швырнул ручку на стол. Взгляд его упал на журнальный столик в углу. Там в терракотовой вазе стоял букет роз. Благодарность потерпевшей, которой он вернул украденные ценности. Лис даже забыл, какого они были цвета. Бордовые, кажется. Цветы давно высохли и порыжели, под вазой на столике и на полу то и дело скапливались осыпавшиеся лепестки, которые исчезали после очередной уборки, но потом появлялись снова. Лис наклонился над вазой, понюхал. Точно. Похоже, воду ни разу не меняли, протухла. Он взял вазу, вышел в уборную, вылил воду в унитаз, цветы швырнул в ведро. Вазу оставил под раковиной и стал мыть руки.

Из кабинки послышался шум воды. Стукнула

дверца, наружу вывалился Глушаков.

– Здравия желаю, товарищ подполковник!

Он растерянно помахал в воздухе руками, словно извиняясь за то, что не может поприветствовать начальство рукопожатием.

– Сегодня мы со «Спартаком» играем. Не хотите сходить? В VIP-ложу!

Лис отошел в сторону, включил сушилку.

– Потом зайдешь ко мне.

Через пару минут капитан Глушаков стоял перед его столом и озирался на распахнутое окно.

– Взгляни сюда, – Лис положил перед ним розыскной план, ткнул пальцем. – Панфиловцев, 37. Квартира Хохлова, бывшего подельника Севера. Что скажешь?

Глушаков взял листок, всмотрелся.

– Не знаю, Филипп Михайлович.

Руки у него влажные и красные, держит листок кончиками пальцев.

– Я Ежову давал поручение, он в курсе. Вызвать его?

– Если бы Ежов проверил этот адрес, я бы знал об этом, – сказал Лис. – И ты бы знал тоже. Так что можешь не дергаться. Почему твой Ежов до сих пор не поднял свою ж… и не проведал Хохлова, а? Почему хотя бы участкового не напряг?

Глушаков встал навытяжку.

– Не знаю, товарищ подполковник… Я выясню!.. Точнее… – Капитан набрал в грудь воздух. – Он сейчас занят в другой операции, товарищ подполковник! Он по Мнацакяну работает!

Лис поднял брови.

– Мнацакян? Шулер этот, миллионщик? Которого нахичеванские за долги ищут? – Он выругался. – Конечно, это куда интереснее, чем какой-то там Север! За Севера твоему Ежову процент не заплатят, зачем в таком случае потеть, спрашивается, а?! Невыгодно! Может, мне из своего кармана отстегнуть чего-нибудь, чтобы вы там шевелились немного?!

Глушаков опустил голову.

– Да вы что, товарищ подполковник!.. Мы что, беспредельщики?

«В самом деле, – подумал Лис. – Брать деньги с начальников они еще не научились…»

Он засунул руки в карманы, обошел Глушакова. На журнальном столике осталась кучка сухих листьев. Но запах ушел.

– Во сколько сегодня наши со «Спартаком» играют? – спросил он.

– В восемнадцать тридцать… – встрепенулся Глушаков. – А что?

– Отлично. Посвятите этот вечер работе. На завтрашней планерке жду ваш с Ежовым отчет по адресу на Панфиловцев. Можете идти.

Оставшись один, он на некоторое время застыл посреди кабинета. Потом достал из потайного отделения сейфа старый «сименовский» мобильник. Включил его, введя пин-код. Пролистал список вызовов, нашел нужный номер. Номер был обозначен именем «Samyi». «Самый» – это координатор банды Колдуна. Или просто Координатор. Второй из участников «крестобойни», кроме Севера, кто видел там Лиса и остался жив…

Большой палец лег на кнопку вызова, замер.

После «крестобойни» Координатор ни разу не ответил на его звонок. Первое время трубку просто не поднимали, а последние полгода автоответчик под назойливое пиликанье советовал ему проверить номер, поскольку данная комбинация в базе отсутствует…

Надежда на то, что Координатор ответит, равнялась нулю. И рисковать, делая вызов из собственного кабинета, тоже не стоило. Может, «фейсы» еще держат его на прицеле…

Лис убрал палец с кнопки. Подумал еще немного. Затем решительно выключил телефон и убрал его обратно в сейф.

Вполне возможно, что Координатор убит. Идеальный вариант. Но надеяться на это глупо. Лис видел его в деле – опытный боец, матерый волк. Такие редко погибают от случайной пули. Только если на них охотится другой волк, такой же опытный и матерый. А шансов здесь немного. О нем ничего не известно, кроме его функций и клички. Темная маска, связь через мобильный номер, зарегистрированный на несуществующую фамилию, полная конспирация. На месте бойни были обнаружены три неопознанных тела, скорее всего – «колдуны», но они мертвы и подсказки от них не дождешься. Хотя… Даже если бы и были живы, все равно. В банде никто друг друга не знал. Собирались в стаю по сигналу, выполняли задание, потом опять-таки по сигналу разбегались в разные стороны…

Да-а, задачка! Это тебе не вазу с тухлой водой найти!

Лис потер висок, стараясь унять поднимающуюся из глубин черепной коробки боль. Подвинул к себе список возможных контактов Севера. Прочел еще раз: Лена, Алиса, Барышня. Кажется, о них упоминал во время беседы двоюродный брат Севера, инвалид второй группы… Откуда он знает? И где их Север подцепил, интересно? Лена, Алиса, Барышня… Люди из группы Глушакова опрашивали речпортовских и вокзальных проституток, там полно Лен и есть несколько Алис. Ни одной Барышни, правда. И никто о такой даже не слышал.

Впрочем, а кто сказал, что Север будет якшаться с вокзальными проститутками?

Лис вздохнул. Кто сказал, кто сказал. Глушаков сказал!..

Он обвел красной гелевой ручкой имена проституток (Барышню даже подчеркнул двойной линией) и надписал рядом: «Проверить по другим источникам!»

* * *

Перед тем как войти в кабинет начальника Управления, Сочнев сделал глубокий вдох и мысленно перекрестился. Он не ожидал ничего хорошего от этого визита. За последние двадцать четыре месяца жизнь приучила его именно к такой реакции на любое проявление внимания со стороны начальства. Раз вспомнили, раз вызывают – значит, будут вставлять. Правда, вспоминали все реже и реже, вставляли, соответственно, тоже нечасто. И на том спасибо. Но что же произошло на этот раз?

– Разрешите войти, товарищ генерал?

Генерал Лизутин – каменная глыба за обширным столом буквой «Т» – посмотрел из-под сдвинутых к переносице бровей и невольно поморщился. Так, наверное, отцы смотрят на своих сыновей-придурков, зачатых в субботу после попойки.

– Входи, Сочнев.

Майор прошел к столу, вытянулся во фрунт. За спиной Лизутина висел простенький портрет Президента в скромной рамке. Чтобы не встречаться взглядом с генералом, Сочнев уставился на картонный лик главы государства. Такие висят во всех начальственных кабинетах страны как выражение непоколебимой любви и преданности Первому Лицу. Только куда деваются эти чувства, когда приходит новый Президент? Ведь если вспыхнули новая любовь и преданность, то старый портрет, по идее, тоже должен оставаться на своем месте. И в кабинетах должны быть целые картинные галереи! А вместо этого после смены Руководителя портреты предшественника безжалостно выбрасываются. Как же так? Интересно, как начальники это объясняют? Впрочем, их ведь никто не спрашивает. А если спросят, то это и будет экстремизм, с которым он, Сочнев, и призван в настоящее время бороться. Да и его собственные мысли тоже экстремизм чистейшей воды. Поэтому он выгнал из головы вредоносные мысли и принялся просто считать секунды, как при прыжке с парашютом: двадцать один, двадцать два, двадцать три…