Антикиллер-5. За своего…
Шрифт:
– Так я залезу и гляну.
– Я тебе гляну. Садись в машину.
Девчонка что-то тихо ответила, Витька не услышал.
– Я сказала, садись в машину, – повторила женщина.
И тут она коротким ударом, почти без замаха, ударила девчонку по лицу. У той даже дернулась голова. А ее мама сама села в машину и дверцу захлопнула.
Девчонка сплюнула на асфальт, растерла кроссовкой. Посмотрела исподлобья на Витьку.
– Ну, чего вылупился, убогий?
И тут он с огромным облегчением увидел, как из магазина вышли отец с мамой. Лица такие родные и добрые, прямо камень с души свалился.
Батя закинул бутылки с водой в багажник, потом взял из Витькиных рук шланг и вставил на место в колонке. Внимательно посмотрел:
– У тебя все в порядке?
Он не знал, что ответить. Рассказать про эту дуру и ее мамашу? Не хотелось. Батя никогда не грузил домашних своими проблемами на работе – ни тогда, когда служил в угрозыске, ни сейчас… Витька увидел, как запыленная «приора» отъехала от колонки, – видимо, вернулся глава этого странного семейства. И отлично. И скатертью дорога.
– Все нормально, – сказал Витька.
– Ну и хорошо! – отец потрепал его по прическе, которую странная девчонка называла непонятным словом. – Машину заправили, теперь пойдем в кафе, сами заправимся и дальше покатим!
Север
К полудню белый «мерс» остановился у придорожного кафе рядом с заправкой. Пообедали, накатили по сотке, Шмель не пил. Мурена вышел отлить, а когда вернулся, говорит:
– Север, там один мужик на тебя пялится, чуть дырку в спине не проглядел. Может, знаешь?
Север голову повернул. Тот мужик через два столика сидел. С ним баба крашеная и пацан лет семи-восьми.
– Вот блин, – сказал Север. – Это опер из тиходонской уголовки, Гусаров…
– И что? Так за нами ж дел никаких пока нет!
– Не мели, Хобот, чего не знаешь. Дел нет, а светиться прежде времени нам все равно не в тему.
– Фигня какая-то. Так чего делать?
– Ничего. Без кипежа. Жрем спокойно и уходим.
Спокойно не получилось. Через минуту семейство Гусарова закончило обед, расплатилось и двинуло к выходу. Опер продолжал разглядывать Севера – видно, сомневался, точно ли перед ним тот, о ком он думает, а не просто похожий человек. Жену и мальчишку он пропустил вперед, а сам еще притормозил в дверях, оглянулся. И тут Хобот не выдержал.
– Ну, что пялишься? – заорал он. – Я что, блить, на телевизор похож на самделе? Так я тебе щас покажу передачу «Спокойной ночи»!
Он с шумом вскочил из-за стола. Гусар остановился.
– Что ты сказал? – проговорил он удивленно. – Кто на тебя пялится, брателла?
– А кто ж пялится? Ты, блин, и пялишься! – гремел Хобот. – Брателла, блин!! Козел таганрогский тебе брателла!
– Сядь, урод, – сквозь зубы прогудел снизу Север.
– А чего он лезет насамделе? – расходился Хобот. Север взял его за пояс, дернул на себя. Хобот сел, но успокоиться никак не мог. – Нет, ну чего, Север? Чего он сканирует, блин? За нами дел никаких нет, чего сканировать? Думает, раз он мусор на самделе, так все пох, все можно, да?
Из-за стойки показалось напряженное лицо официанта.
– Граждане, граждане, отношения выяснять на улицу, пожалуйста…
Гусар рассмеялся. Он еще раз стрельнул глазом в Севера, контрольным, так сказать. Возможно, даже подмигнул ему по-приятельски. И вышел из кафе.
Наступила тишина. Молодая пара за соседним столиком неслышно заканчивала обед. К окошку раздаточной подошел дюжий парень в поварском колпаке, посмотрел и ушел.
– В следующий раз следи за своим паялом, Хобот, – негромко проговорил Север. – Или я тебе его запаяю.
Хобот открыл было рот. Север резко повернул в его сторону голову – Хобот захлопнулся.
В окно было видно, как Гусар спустился с крыльца, как ему что-то обеспокоенно выговаривала жена, тряся крашеными кудрями. Он отмахнулся, сел в рыжие «Жигули», долго вжикал стартером. В конце концов машина завелась, и Гусар уехал вместе со своим семейством.
– Пошли, – сказал Север.
Нелюди
Небо не голубое даже, белое. Солнце белое. Воздух красно-желтый, как придорожная пыль. Дикие абрикосы вдоль на обочине отбрасывают жидкие серые тени. Витька высунул руку в окно, сжимает-разжимает пальцы – ловит ветер. В ладонь ударилось какое-то крупное насекомое, вроде стрекозы – больно! – он отдернул руку, зашипел.
– А так и камешек поймать можно. Не балуй, – спокойно сказал Гусар.
– К ужину приедем? – спросила Вероника.
– Приедем, куда денемся. Времени куча. Я где-то здесь в посадки еще сверну, там дорога пустая – покажу Витьке, как передачи переключать.
– Какие еще передачи? – возмутилась Вероника. – Какие посадки? Домой поехали, хватит! В другой раз поучишь!
Но Гусара не переспорить. Он подмигнул Витьке и сказал:
– Ничего, десять минут. Пацану наука, мне развлечение. А другого раза может и не быть…
Гусар как в воду смотрел: другого раза и не будет.
– …Еще раз. Смотри внимательно. Левой выжимаешь сцепление… Переключаешь на первую. На себя до упора и вперед. Вот, смотри… Тихонько-тихонько левую ногу отпускаешь, а правой подгазовываешь…
Передачу Витька включил с первого раза, это несложно. Но он слишком быстро сбрасывает сцепление – ноги короткие, приходится носками тянуться. «Жигуль» сотрясается всем своим железным нутром и глохнет. Упрямо сжав зубы, Витька переводит рычаг КПП на «нейтралку», поворачивает ключ. Еще одна попытка.
– Представь, что это качели. Левая нога и правая. Насколько правую ты утопил, настолько левая должна подняться. Как будто они привязаны друг к другу, понял?
Витька понял. Кажется.
– Ну, давай еще раз…
На проселок с шоссе свернула машина. Здесь никто не ездит, людей нет, лишь изредка протарахтит фермерский трактор. Впереди – кукурузные поля, за ними желтые квадраты подсолнечника, дальше опять кукуруза. И так до самого горизонта. Это, по местному названию, «посадка» – ровные ряды серебристых тополей и акаций, предохраняющие поля от эрозии.