Шрифт:
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
Пролог
Если купил осла, не думай, что все дороги твои.
Все это было странно. Он знал, что дела у давнего партнера идут не блестяще, но что он бросит все и намылится улетать из страны – и подумать не мог! Что все это значит?! Неужели классический «кидок»? Но они знакомы много лет, он много раз выручал банкира, спасал ему бизнес, деньги, да и жизнь
Коренев посигналил, согнал с полосы серебристый «мерс», «пассат», несколько «приор», уперся в маршрутную «газельку» – выругался, помигал. «Газелька» нехотя сползла вправо. Притопил газ, мягко выстрелил вперед. Из окна маршрутки на него хмуро уставился водитель-гастарбайтер в кепке… Исчез.
Лис откинулся на сиденье, положил правую руку на подлокотник. Раскаленное полотно Мелеховского проспекта покорно ложилось под колеса «БМВ». Еще несколько лет назад, когда банк «Золотой круг» выдал ему доверенность на машину, Хондачев подчеркнул: «самой последней модели». Уже не скажешь. Не последней. И хрен с ним. По правде говоря, новое поколение «семерки», то самое, последнее, Лиса разочаровало. Накосячили баварцы – выступ на капоте какой-то дурацкий, фары не в тему… Он бы не пересел, честное слово. Даже если бы Хондачев предложил ему заменить авто. Но он не предложил. А теперь срочно улетает…
Морг-морг-морг.
А это уже в его зеркале нетерпеливо мигает дальний свет: дай дорогу!
Лис посмотрел, нахмурился. Черный байк. Щемится, едва не скребет колесом задний бампер. Показывает свою крутость – мол, все дороги мои… Хрен тебе!
Притопил еще.
Байк на секунду отстал, но тут же прилетел снова. Морг-морг-морг.
«И морг тебе будет, и каталка, коли жить надоело… Куда лезешь, джигит?»
Стрелка приблизилась к отметке «130», поползла дальше. Лис рулил расслабленно, не убирая руку с подлокотника. Машины перед ним слетали с полосы как бумажные фантики. Ему беспокоиться нечего колеса цепко держат асфальт и все постовые знают «семерку» начальника Тиходонского уголовного розыска. Ну, а джигит этот что себе думает? Заговоренный, что ли?
Сзади байк прогудел неожиданно громко, басовито: дорогу! Он там, на прежнем месте, у бампера. Лис покачал головой, выпрямился в кресле. «А вот теперь ты меня точно разозлил…»
Над проспектом, набирая высоту, пролетел самолет – огромный, белобрюхий. Он уже прибыл: вон аэровокзал. Елки-палки, чуть не проскочил!
Лис быстро глянул в зеркало, показал правый поворот, сбросил скорость, вывернул руль – меньше секунды. В этот момент справа выскочил черный байк, едва не впечатавшись в борт. Слегка вильнул, улетел вперед. Коренев одновременно ударил по тормозам и клаксону. Идиот!
Следом просвистел еще байк. Еще два. Мощные серебристо-черные машины, крепкие фигуры в шлемах.
Последний байкер, не поворачивая головы, сунул руку за спину и показал Лису средний палец.
«Совсем обнаглели!» – подумал Лис. И отметил, что эта формулировка приходит в голову все чаще и чаще.
Тиходонский аэровокзал, чуть в стороне – отдельный особнячок, когда-то он назывался «для официальных делегаций», потом «депутатский», теперь без затей – «вип-зал». Все полностью в духе времени: есть список важных должностей, занимающие их лица проходят здесь бесплатно, не занимающие могут заплатить солидную сумму и быть приравнены к рангу больших начальников.
Возле решетчатой калитки, по новым правилам, нес службу не полицейский, а сотрудник САБ [1] . В лицо он подполковника не знал, равнодушно заглянул в удостоверение, привычно спросил:
– У вас оплачено?
Вопрос был понятный: начальника УР нет в списке «виповцев». Но еще пару лет назад его бы никто не задал.
– Я провожаю Хондачева.
Сабовец кивнул и открыл замок, по асфальтированной дорожке, среди клумб с розами, Лис прошел в распластанное одноэтажное строение с большими окнами. Мрамор, ковры, фикусы в кадках – советский шик. Зал почти полон и, конечно, не теми, кто включен в заветный список. Вторая категория ведет себя шумно, раскованно, упиваясь коньяком, виски и властью денег.
1
САБ – служба авиационной безопасности.
В углу, за ширмой из зеленой растительности, у окна – силуэт высокого мужчины в сером костюме. Он держится прямо, как всегда. Костюм безукоризнен – немнущаяся супершерсть-250. Лицо непроницаемо. Седые волосы уложены в аккуратную прическу. Он наблюдает за самолетами, а может, просто думает о чем-то своем. Рядом, по правую руку, – двое крепких парней, две горы мышц, они еле умещаются в удобных креслах вип-зала. Третий дежурит у фикуса. Когда Лис вошел в зал, охранник мгновенно переместился, оказавшись между ним и хозяином.
– Это ко мне, пусть подойдет, – сказал мужчина у окна, не отводя взгляда от летного поля.
Охранник вернулся на свое место. Двое поднялись из кресел и отошли в сторону, чтобы не мешать разговору.
– Хорошая дрессировка, – не удержался Лис.
– Я думал, ты не придешь.
– Еще бы. Ты ведь ничего никому не сказал. И мне ни слова. Шифруешься, Петрович. Это уже по моим каналам весть пришла – вон, Хондачев манатки собрал, с концами за границу…
– Ну, не факт, что с концами…
Лис встал рядом, посмотрел в окно: что там такого интересного? Тягач тянул за собой огромный лайнер с красной стрелкой на хвосте и надписью «Austrian».
– В Вену?
– Да, – кивнул Хондачев. – Потом Мюнхен. А дальше будет видно… От кого ты узнал?
– Да какая разница, Петрович.
– Я не хотел афишировать.
Странное объяснение!
– Твои деньги в целости и сохранности, – сказал банкир, не отрывая взгляда от тягача. – Сейфы неприкосновенны, даже если отберут лицензию. Виноградов там рулит, он полностью в курсе, хочешь, можешь забрать все прямо сегодня.
Очень странно! Когда старый друг держит у тебя в ячейке два с половиной миллиона долларов и евро, сказать ему успокаивающие слова следует загодя, а не когда он захватил тебя перед отлетом. И помогал друг тебе, а не твоему заму, на которого теперь должен рассчитывать! К тому же, сегодня сейфовый зал уже закрыт!
Хондачев словно прочитал его мысли, повернулся, глянул прямо в глаза.
– Думаешь, я хочу тебя кинуть?
Взгляд прямой, честный, с затаенной болью. Лис бы устыдился своих подозрений, но они основывались на сотнях жизненных случаев, которые он хорошо знал по роду работы. И он только пожал плечами. Этот жест мог означать: понимай, как хочешь!