Шрифт:
Если история чему-нибудь и учит, то только тому, что убить можно кого угодно.
Глава первая.
УРОВНИ КРИМИНАЛИТЕТА
Преступный мир таков, каким государство позволяет ему быть.
Марика Рынду приняли в бригаду, и он собирался на первую рабочую смену. Раздавленная «льготным» двадцатилетним стажем по горячей сетке и неподъемными чугунными болванками
– Бригадир-то у тебя хороший? – спросила она у Рынды, с усилием втискивавшего нога в разношенные кроссовки сорок четвертого размера.
– Нормальный, – буркнул сын. – А там видно будет – работа покажет... Раздался треск – шов лопнул, обнажив носок явно не первой свежести.
Рында выругался. Впрочем, вспышка злости сразу прошла. На новой работе такие мелочи легко решаются.
– Пока, мам!
Он подошел к зеркалу, погладил бритую, всю в буграх, как передержанная в земле картофелина, голову, застегнул «молнию» спортивной куртки и сунул в карман короткую складную дубинку.
– Это еще зачем? – всполошилась мать, но он уже щелкнул замком двери.
– Надо, маманя, не знаешь, сколько хулиганья развелось!
Дверь захлопнулась.
Во дворе сидели Попугай с Амбалом. Курили одну за другой, разбрасывая окурки и заплевывая прилегающую территорию.
– Иди сюда! – по привычке крикнул Амбал.
В уличной команде Рында за два года так и не набрал авторитета. Может, потому, что гладко говорить не умел, может, из-за того, что в армию не взяли по психушечной статье, а скорей всего, на приеме облажался. Хотя его вины вроде и не было. Били его вчетвером, как положено, он не ойкнул ни разу, не закрылся, но не по-настоящему вышло... Кровянку из носа пустили и все, даже на ногах устоял.
Объяснение тому простое: Томку Федотову одновременно с ним в команду принимали, а для девок испытание другое: харят вдвоем-втроем, а все остальные смотрят. Ясно, что интересней! Вот и оказался Рында скучной лекцией перед киношкой. Башка и Валек спешили и Амбал особо не старался, потому и проскочил он без переломов и контузий, что Томка уже сидела на краешке затащенной в подвал кушетки.
Амбал на нее первым залез, потом Башка, Валек, потом снова Амбал. А когда все закончилось, Амбал сказал, застегиваясь:
– Она и за тебя отработала! Я, помню, две недели отлеживался, а ты на ее... проскочил! Может и тебя как бабу принимать надо было?
И все обидно расхохотались, принялись поддерживать и развивать эту тему.
Не обращая внимания на окрик. Рында вышел из двора. Все уже знали, что он в бригаде Баркаса, а потому хвосты подожмут, даже вякать не будут, что без выкупа ушел. Подумаешь, команда! Конечно, два-три года назад это была сила, если ты один, сам по себе, то и ходишь, как голый. Томке три «зверя» проходу не давали: подстерегут – и тащат к себе в хату, кричи не кричи... А потом Амбал с Башкой, Ржавым и с ним, Рындой, так палками отмудохали этих черных, что они вообще из города пропали.
Но сейчас появились люди покруче... Команды распадаются, кого в бригаду взяли – тот не только защиту имеет, но и заработок хороший! И не надо мотоциклы угонять или шапки с прохожих сдергивать!
Через десять минут Рында пришел к месту работы. Довольно большая заасфальтированная площадка, на ней двадцать два коммерческих киоска. Почти все торгуют круглосуточно. Его задача – охранять коммерсантов. Собственно, их-то здесь и нет, наемные продавцы оставлены один на один с ночью и в реестр охраняемых ценностей не входят: товар должен быть в сохранности, стекла ларьков.
А если продавцы хотят, чтобы и их рожи находились под защитой, обязаны сами подсуетиться, дежурному внимание оказать.
Сегодня – его смена. Должность Рынды называется «контролер». Почти все с нее начинают, как в армии с рядового. А там – как служба пойдет...
Сейчас на всю ночь он здесь самый главный. Приедут пару раз менты, но они вроде как сбоку припеку. Остановятся, возьмут пива, водки или хавки
– и покатили дальше. Весь район под ними, хотя ни за что не отвечают: обворуют кого, ограбят, убьют – им-то что!
А здесь что случится – Баркас сразу шкуру спустит!
Раньше Рында хотел в ментовку поступить – гоняй по ночному городу и от имени власти твори что хочешь... форма, пушка, дубинка, наручники, радиосвязь на случай подмоги. Но объяснили – берут только после армии, а с его статьей – вообще голый вассер. Ну и ладно, ментовская власть пошатнулась: их самих все чаще замачивать стали...
Рында обошел киоски, наблюдая за порядком. К Самвелу то и дело заходили небритые земляки, да и русаки ныряли с иссушенно блестевшими глазами, получив дозу, умиротворенно выныривали, оглядывали подобревший до поры мир и исчезали в темных переулках. У Ивана пили ликер две проститутки, чуть позже пойдут клиенты. Тут никаких нарушений нет – и Самвел, и Иван платят за свой бизнес.
Справа послышался шум. Трое пьяных, отчаянно матерясь, дергали решетку ларька, что-то требуя от напуганной вконец девчонки.
– Чего надо?! Хотите без бошек остаться?! – громовым голосом, давшим ему кличку, заорал Рында, направляясь к месту конфликта.
Он даже не достал дубинку. Крупная фигура, уродливая шишковатая голова, обритая специально, чтобы эту уродливость подчеркнуть, выражение лица, за которое в школе его называли уголовником, подействовали очень убедительно: нарушители спокойствия немедленно скрылись. Рында понимал: испугались они не его лично, в конце концов, лбы здоровые и рожи не подарок, да в карманах наверняка какие-нибудь смертоносные железки, вполне могли дать оборотку... Но знают, хоть и бухие: он не сам по себе, за ним бригада, а за ней вся группировка, завяжешься – обязательно найдут и придется ответ держать... А это тебе не суд – и адвокаты не помогут, и условных приговоров не бывает...
– Чего хотели? – грубо спросил он у продавщицы – молодой смазливой девчонки со светлыми волосами, затянутыми в два небольших «хвостика».
Девчонок ночью оставалось мало – четыре или пять, почти все приводили для подстраховки дружков и трахались с ними до утра, совмещая приятное с полезным.
– Будто бы вчера вместо водки самогон у нас купили! Ято при чем – только заступила...
– Значит, сменщики химичат, – по-прежнему грубым голосом сказал Рында.
– Не знаю, – девчонка пожала плечами. Она все еще была напугана. Рында вспомнил, что когда он стажировался, то никогда не видел в этой палатке парней.