Антикиллер-5. За своего…
Шрифт:
Через час виски, наконец, закончился. Лис извинился и сказал, что ему пора. Сев в машину, обнаружил, что у него зверски болит голова, – и вдруг представил, как будет чувствовать себя наутро. Едрён батон! Он мысленно обругал ирландцев с их виски, а также Вадима Поликарповича с его хобби. Но дело того стоило.
…Первое, что он увидел, открыв дверь, – туман на кухне. Или не туман, а что-то типа метели, только в режиме стоп-кадра. Белая пелена. Воняло горелым. Шумела вода. В гостиной надрывался музыкальный центр. Лису
– Ага, явился!
Она выглянула из кухни – одетая, и даже в кухонном переднике.
– Я думала, ты только под утро заявишься!
Не разуваясь, Лис прошел на кухню. Здесь все было в муке. На столе она была насыпана этаким Везувием, пол припорошен белой поземкой, всюду валялись куски теста (один был впечатан в стену, а другой растекался по оконному стеклу) – такое впечатление, что их расшвыривали в припадке ярости. Самый большой кусок догорал в красиво подсвеченной духовке, оттуда пер удушливый дым. На столе лежал раскрытый том «Хорошей кухни», подарочное французское издание.
– Что за фигня здесь происходит?! – спросил Лис.
– Я мужу ужин готовлю! – раздраженно ответила Ребенок. – Ты же все домашнюю кухню хотел?! Вот тебе русский пирог с говядиной!
Он вышел в гостиную, выключил музыку, захватил в баре бутылку водки. Вернулся на кухню.
– Я приезжал сюда утром. Здесь было накурено, «бычок» в унитазе плавал. Кто здесь был? – Лис старался сдерживаться, вот честное слово. Он взял ее за подбородок, развернул к себе. – Я весь день не мог до тебя дозвониться!.. Ну? Кто это? Отвечай!
Она зажмурила глаза. Открыла. Уставилась на него.
– Ты что?! Ну, сосед накурил, Василий, – проговорила она сквозь стиснутые зубы. – И что?
Он саданул кулаком по дверце шкафа. Вниз посыпались какие-то пестрые пакетики с иероглифами, целый ворох соломинок для коктейлей. Ребенок испуганно втянула голову в плечи.
– Фил, да ты что?!
– Какого хрена Василий приходит, когда меня нет дома?!
– Да что тут такого? Ты уехал тогда, а я не могла уснуть, – она громко шмыгнула носом. – А потом пошла в туалет. А там вода на полу… Хлещет откуда-то, я не поняла. Позвонила в аварийку, там сказали, что подъедут только через час, у них ЧП какое-то на теплотрассе. Что мне делать? Побежала соседям звонить. Петровы в отпуске, Беликовы не открыли: может, испугались, а может, спали… Еще ведь шести не было, ночь, считай…
– А мне не могла позвонить?
– А что толку? Ты ведь все равно фиг знает где, ты ведь не примчишься ко мне с разводным ключом! Ну что ты смотришь, правда ведь! А потом прибежал Василий из восьмой. У него санузел залило… Я ему объяснила, он сходил домой за инструментом, долго тут ковырялся, а потом вышел такой веселый, подобревший. Сказал, что все починил. Там гайка какая-то, говорит, не затянута была…
Лис сверлил ее взглядом.
– А дальше?
– Что дальше?
– А сосед?
– Ушел.
– А кофе с кем пила?
– Кофе? А-а…
Она промокнула платком глаза, посмотрела и убрала его в карман.
– Ну, с ним, естественно, с Василием. А с кем еще? Тьфу, Фил, ты меня совсем запутал! Не могла же я его просто так отпустить, надо же было отблагодарить как-то!
– Конечно, – Лис выпрямился. – Конечно, дорогая. Иначе как-то невежливо получается. Дай-ка твой платок.
Он взял у нее платок, вытер припорошенные мукой туфли, швырнул его на пол и пошел прочь из кухни.
– Ты куда?
– К соседу. Поговорю с ним по душам…
– Ну, перестань, Фил! Что ты тут устраиваешь? К сантехнику приревновал! – Ребенок шагнула за ним. – Ты же пьяный! От тебя разит, как из бочки!
Лис развернулся, и она замерла на месте.
– Приготовь пожрать! Если пирог спечь не можешь, хоть колбасы порежь!
Леший
Леший исчез, не успев пройти пятьсот метров, отделяющих свалку от автобусной остановки. Растворился в воздухе. Был и сплыл. На его месте, в тех же штанах и пиджаке, в тех же тяжелых пыльных «утюгах» – возник Клоп. Ох, шельма! Без мыла в шкуру влез, подлец, с шагу не сбился, папироску даже не выронил, пыхтит как ни в чем не бывало!
А вот и автобус. Клоп вскочил в салон, уселся королем у окошка, цыркнул под ноги, растер подошвой, сверкнул на пассажиров стальной фиксой. Холодом повеяло в автобусе, волчьим духом. Пассажиры опустили глаза, будто их всех на «правилку» поставили, огорошили неловким и неприятным вопросом. Тетка с переднего сиденья глаза осторожно скосила, да и пересела от греха подальше. А Клопу и дела ни до кого нет. Голову повесил, глаза закрыл. Вздремнул, вроде. Но когда водитель объявил поселок Электромонтажный, он живо вскочил и вышел.
Здесь окраина Тиходонска, новый спальный район потеснил малоэтажную застройку – все снесли, по окраине еще сохранились садовые участки да небогатые домишки стандарта шестидесятых, а в центре выросли панельные «свечки», изогнутые семиэтажные «баяны», строительные краны, бытовки, разбитые большегрузной техникой дороги, и мусор, и пыль… Уважающий себя вор если и нарисуется в таком унылом месте, то только ради поживы, причем весьма скудной. А что Клопу в таком разе здесь понадобилось? Неловкий вопрос, неприятный. Эх…
Нет никакого Клопа. Через пустырь шагал уже другой человек. Нет, третий… Не Леший, не Клоп, а так, обычный пожилой гражданин, пожилой и не очень здоровый с виду. Ни то ни сё. Походка сделалась медленная, усталая – это расплата за то, каким он гоголем рисовался перед Лисом, гонор держал. А колени огнем горят, а в груди одышка. За пустырем – недавно отстроенный «Гиппер», рядом притулилась пивная палатка «Старый Мельник». Здесь гражданин Клищук почти как дома, только что без тапок. Зато сегодня он при деньгах. Достал аккуратно тысчонку, выложил на прилавок.