Антикварий
Шрифт:
В испуге от этой внезапной перемены погоды мисс Уордор теснее прижалась к отцу и крепко ухватилась за его руки.
— Я жалею, — наконец промолвила она почти шепотом, словно стыдясь высказать свои возраставшие опасения, — я жалею, что мы не пошли дальше по дороге, как хотели, или не дождались в Монкбарнсе коляски.
Сэр Артур огляделся, но не увидел признаков близкого шторма или не пожелал в том признаться. Они дойдут до Нокуиннока, сказал он, задолго до того, как разразится буря. Однако он пошел так быстро, что Изабелла едва поспевала за ним, и это показывало, что он считает необходимым приложить некоторые усилия, чтобы оправдать успокоительное предсказание.
Теперь они были у середины глубоко врезавшейся в сушу, но узкой бухты, образованной двумя высокими и неприступными скалистыми мысами, которые выдавались в море подобно рогам полумесяца. Отец и дочь молчали, не решаясь высказать зародившееся у обоих опасение, что при таком необычайно быстром наступлении прилива им не удастся ни обогнуть мыс, лежавший перед ними, ни возвратиться по дороге, приведшей их сюда.
В то время как они спешили вперед и, несомненно, предпочли бы плавной дуге, по которой заставлял их идти изгиб бухты, более прямой и короткий, хотя бы и менее живописный путь, сэр Артур заметил на берегу человеческую фигуру, двигавшуюся им навстречу.
— Слава богу! Мы успеем обогнуть Хелкит-хед. — Этот человек должен был там пройти, — воскликнул баронет, давая таким образом выход чувству надежды, хотя ему и удалось раньше подавить в себе чувство страха.
— Да, слава богу! — чуть слышно с искренней благодарностью повторила за ним дочь.
Двигавшаяся им навстречу фигура все время подавала какие-то знаки, но отец и дочь не могли хорошо разглядеть и понять их из-за окружавшей мглы и мелкого, подгоняемого ветром дождя. Еще до того, как они сошлись, сэр Артур узнал старого нищего Эди Охилтри в его обычном голубом плаще. Говорят, что даже существа животного мира перед лицом внезапной общей опасности временно забывают свою неприязнь и вражду. Берег под Хелкит-хедом, быстро сужавшийся под натиском большого прилива, который еще усиливался северо-западным ветром, был как бы нейтральной территорией, где даже мировой судья и бродяга-нищий могли встретиться на условиях обоюдной сдержанности.
— Поворачивайте назад! Назад! — закричал бродяга. — Почему вы не повернули, когда я махал вам?
— Мы думали, — в большом волнении ответил сэр Артур, — что успеем обогнуть Хелкит-хед.
— Хелкит-хед! Прилив сейчас хлынет на Хелкит-хед, как Файерский водопад! Я сам едва прошел там двадцать минут назад. Вода была в трех футах от меня. Может, мы еще доберемся назад мимо мыса Бэллибург. Помоги нам, господи, это наше единственное спасение! Надо попытаться.
— О боже, дитя мое!
— Отец, дорогой отец! — одновременно воскликнули отец и дочь.
Страх придал им силы, и они быстро пошли обратно, стремясь обогнуть мыс, выступавший в море на южном конце бухты.
— Я узнал про вас от мальчишки, которого вы посылали встретить коляску, — сказал нищий, бодро шагая немного позади мисс Уордор, — и мне невмоготу было думать, что милая молодая леди в такой опасности. Она так добра ко всем беднякам. Поглядел я, как поднимается прилив, — ну, думаю, успею, пожалуй, их остеречь, и мы еще благополучно выберемся. Только навряд ли, навряд ли! Я ошибся. Видано ли, чтоб прилив так бешено мчался на берег? Поглядите туда вон, в сторону Рэттонского камня. Его всегда было видно, а теперь вода и его покрыла.
Сэр Артур взглянул туда, куда указывал старик. Огромная скала, похожая на киль крупного судна, теперь вся была под водой, и место, где она стояла, можно было угадать только по кипению и брызгам водоворотов там, где волны наталкивались на ее невидимое сопротивление.
— Торопись, торопись, красавица! — продолжал старик. — Торопись, может, еще успеем? Держись за мою руку. Теперь это старая и слабая рука, но она не плошала ни в каких переделках. Держись за мою руку, милая барышня! Видишь вон там черное пятнышко среди ревущих волн? Еще утром этот утес был с мачту брига, а теперь вон какой махонький. Но пока от него видать хоть вот столько, хоть с донышко моей шляпы, я буду считать, что мы обогнем Бэллибург, хоть оно и трудновато.
Изабелла молча приняла от старика помощь, которую сэр Артур был менее способен ей оказать. Волны уже так далеко вторглись на пляж, что теперь путникам пришлось пробираться не по плотному и ровному песку, а по каменистой тропинке, которая шла у самого подножия скал, а кое-где даже поднималась на их нижние уступы. Ни сэру Артуру, ни его дочери ни в коем случае не удалось бы найти здесь дорогу среди этих уступов, если бы им не указывал ее и если бы их не подбадривал старый нищий, которому случалось и раньше бывать здесь при высокой воде, но только, по его признанию, «не в такой ужасный вечер».
А вечер был и в самом деле ужасный. Вой бури вместе с криками морских птиц звучал как панихида по трем обреченным созданиям, которым с двух сторон угрожали наиболее величественные и в то же время наиболее страшные проявления сил природы — бушующий прибой и непреодолимые скалы — и которые с трудом продвигались по трудному и опасному пути, где их часто захлестывали брызги огромных волн, все дальше и дальше бросавшихся на берег. С каждой минутой их враг заметно обгонял их! Все же, не желая отказаться от последней надежды на спасение, они устремляли взоры на черную скалу, указанную им Охилтри. Она все еще явственно выделялась среди бурунов и была видна, пока они на своем ненадежном пути не дошли до поворота, где выступ прибрежных утесов скрыл ее от глаз. Не видя больше этого маяка, на который они полагались, путники теперь испытывали двойные муки ужаса и неизвестности. Тем не менее они шаг за шагом продвигались вперед, но когда достигли места, откуда должны были бы увидеть скалу, она уже исчезла. Символ их безопасности потерялся среди тысячи белых бурунов, которые, кидаясь на стрелку мыса, казались на его темном фоне гигантскими стенами белоснежной пены, по высоте не уступавшими мачтам первоклассного военного корабля.
Старик изменился в лице. Изабелла слегка вскрикнула.
— Смилуйся над нами, господи! — торжественно произнес их проводник, и сэр Артур жалобно повторил за ним его слова.
— Дитя мое, дитя мое! Погибнуть такой смертью!
— Отец, дорогой мой отец! — воскликнула дочь, прижимаясь к нему. — И ты, Эди, тоже теряешь свою жизнь из-за того, что хотел спасти наши.
— Моя жизнь не в счет, — сказал старик. — Я так стар, что уже устал жить. А здесь или в канаве, в снежном сугробе или в утробе волны, не все ли равно, как умрет старый нищий?
— Добрый человек, — сказал сэр Артур, — не можешь ли ты что-нибудь придумать? Как-нибудь помочь? Я тебя озолочу… Я подарю тебе ферму… Я…
— Наши богатства скоро сравняются, — сказал нищий, глядя на бушующие волны. — Да они и так уже равны: у меня земли нет, а вы бы отдали свою, да и титул впридачу, за один квадратный ярд скалы, лишь бы в ближайшие двенадцать часов там было сухо.
В это время путники остановились на самом высоком уступе скалы, до какого только могли добраться, ибо казалось, что всякая дальнейшая попытка продвинуться вперед могла только ускорить их гибель. Здесь им и предстояло теперь ждать верного, хотя и медленного наступления разъяренной стихии. Их положение несколько напоминало положение мучеников ранней поры христианства, отданных языческими тиранами на растерзание диким зверям и вынужденных некоторое время созерцать нетерпение и ярость животных, ждущих, когда по сигналу откроют решетку и они ринутся на свои жертвы.