Антиквары

Высоцкий Сергей Александрович

— А ты уверен, Леня, что это Гога? — с сомнением поглядывая на крупного красивого капитана, спросил Бугаев, когда они уселись друг против друга в унылом райотдельском кабинете.

Вместо ответа Шитиков открыл ящик письменного стола и, вытащив оттуда несколько фотографий, небрежно перекинул Бугаеву.

— Это уж ты определяй, Гога здесь или не Гога. У меня он пока числится как неизвестный.

Да, то была хорошо знакомая майору русалка — пышнотелая красавица с рыбьим хвостом, наколотая на правом плече Гоги Терехова. Да и сам мужчина, сфотографированный

на больничной кровати, несомненно, походил на Михаила Терехова.

— Видок у него не приведи господи, — сказал Бугаев. Рана серьезная?

— Серьезнее не бывает. Ножиком в живот. И что самое главное — пролежал часа два. Там земля кровью пропиталась.

— Не надо лишних красок, — поморщившись, остановил Бугаев Шитикова. — Давай к делу; — Ах! Ах! — дурашливо пропел капитан. — А я думал, что описание места происшествия заинтересует моего старого друга.

— Меня, прежде всего, интересует Гогино здоровье. Шитиков посерьезнел.

— Врачи говорят что выживет. Операцию сделали вчера. Но крови потерял он много. И в сознание не приходит.

— Когда в последний раз в больницу звонил?

— За пять минут до твоего приезда. Рассказывать дальше или будешь наводящие вопросы задавать?

— Рассказывай Леня. Торопиться нам некуда.

— Собака на месте происшествия вела себя как чумовая. То в одну сторону бросится то в другую. Минут двадцать по поляне гонялась, а потом легла. Ножа мы не нашли. И одежды тоже.

— Он что же, голый лежал? — удивился Бугаев.

— В трусах. Бабка, которая его нашла, подумала загорает. Лежит на животе, одна рука под голову положена. Да только какой вечером загар — солнце уже низко тень от берез. Подошла, хотела разбудить...

— Странная история, — задумчиво сказал Семен. — Гогу и ограбили?! В лесу?

— В березовой роще. На «волейбольной» поляне. Там разбито с десяток волейбольных площадок.

— А что там делал Терехов? — спросил Бугаев. — Не в волейбол же играл?

— Почему бы и нет?

Бугаев недоверчиво покачал головой. Помолчал. Потом сказал:

— Татуировка Гогина. И на карточке сходство есть, хоть и отдаленное.

— Ты учти потерю крови.

— Да что ты заладил одно и то же. Все я учитываю... Что свидетели говорят?

— А какие свидетели, Сеня? — Шитиков в упор, многозначительно посмотрел на Бугаева.

— Волейболисты. Видели же они с кем пришел Гога, с кем разговаривал?

— А где их взять, волейболистов этих? Я же тебе сказал они «дикие».

— Что-то я вас товарищ капитан, не пойму, — переходя на официальный тон, сказал Бугаев. Он уже начал сердиться, решив, что Шитиков разыгрывает его.

— Чего ж тут непонятного? Надо учесть, товарищ майор, что в волейбол играют по выходным. Сегодня у нас вторник. Значит, теперь приедут только в субботу.

— И никто не знает, где эти люди живут, где работают! Бугаев начал понимать, что Шитиков вовсе не шутит.

— Вот именно! Приедут, поиграют — и в разные стороны. До следующей субботы. И никаких физоргов, никаких организаторов у

них нет.

— Да-а, ситуация. А из местных никто с ними не играет?

— Какие там местные? Есть в километре садово-огородные участки, так туда на выходные народ приезжает.

— Про них-то ведь известно — кто они где работают?

— Известно — сердито бросил Шитиков — ДОК-1. Деревообделочный комбинат. Два сотрудника угрозыска вместе с дружинниками с раннего утра там.

— Вот видишь!

— Больше половины участков принадлежит людям никакого отношения к ДОКу не имеющим. То ли блатным, то ли ушедшим с комбината. Да дело и не в этом — Шитиков безнадежно махнул рукой. — Те, кого спросили, говорят, что из их поселка никто в волейбол на поляне не играет. Да и вообще они недовольны, что рядом в лесу столько людей по выходным ошивается.

— Враждуют? Может, ссоры какие-то были между ними?

— Нет, не было. Просто огородникам не нравится, что много людей в волейбол играет — траву, говорят, топчут, ландыши весной рвут.

Бугаев неодобрительно хмыкнул.

— Да! Представь себе не нравится — и все тут! подтвердил Шитиков.

— Но ведь как то общаются они? — не хотел сдаваться Семен. — Приходят волейболисты за водой, ягоды покупают, разговаривают о том о сем. С девушками в конце концов заигрывают!

— Семен Иванович, ну неужели ты не понимаешь, даже если приходили за водой — фамилий и адресов у них никто не спрашивал! За три дня все равно этих людей не найдем. А в субботу волейболисты и так на свою поляну приедут. И сам Гога скоро в сознание придет. Так ведь?

— Так, — с сомнением произнес Бугаев. — Что же нам теперь три дня сложа руки сидеть? Ждать, что Гога расскажет. — Он никак не мог примириться даже с вынужденным бездействием.

— Зачем ждать? — сказал Шитиков. — Съездим на место. Может быть, наши сотрудники в ДОКе что-нибудь узнают. Глядишь и Терехов оклемается.

— Ладно, — согласился Бугаев. — Сгоняем на место, может быть и придумаем что- нибудь. Ты позвони в больницу.

Шитиков развел руками.

— Звони, звони. Он каждую минуту может прийти в себя.

Но чуда не произошло Гога все еще был без сознания. Бугаев набрал номер Корнилова. Не вдаваясь в подробности доложил, что собирается осмотреть место происшествия.

— Вернешься, сразу зайди ко мне, — сказал полковник. Может, на месте что и прояснится.

4

Улицы на окраине города были забиты грузовиками. Приходилось подолгу стоять у светофора. Молодому водителю наверное надоело тащиться еле-еле и он, включив сирену, выехал на трамвайные пути. Асфальт был раскрошенный, щербатый, и легкие «Жигули» нещадно трясло. Бугаев вспомнил, что ехал по этой улице зимой и видел, как дорожники латали асфальт. «Вот и залатали — зло подумал Семен. — Нет чтобы летом все как следует сделать дожидались морозов. Зимой им больше платят, что ли?»