Антинюрнберг. Неосужденные...
Шрифт:
Так что материал для практических занятий по теории танковой войны у немецких генералов все же был — к тому же свободному полету их теоретической мысли не мешали уходящие за горизонт ряды техники, оставшейся от прошлой войны, как это было у французов. Немцы вольны были создавать в своем воображении идеальный танк — чтобы потом, когда-нибудь, сделать его вживую…
*
В двадцатые годы работа по опытному танкостроению шла в конструкторских бюро на территории Германии, а то, что затем втайне создавалось в опытных цехах этих конструкторских бюро — обкатывалось в Казани, в СССР. Уже в мае 1925 г. Управление вооружений разработало спецификации для первых немецких послевоенных танков. «Даймлер» (к тому времени уже производившему для рейхсвера бронированные машины SD Kfz 3). «Крупп» и «Рейнметалл» получили контракты на постройку двух танков, вес которых не должен был превышать 16 т, максимальная скорость должна была достигать 40 км/ч. Танк должен был быть способен преодолевать двухметровую траншею, а также препятствия высотой 1 м, герметичный, устойчивый к газу корпус, двигатель мощностью 260–280 лошадиных сил.
Обязательным условием была установка радиостанции и способность плавать со скоростью 4 км/ч. На танке должна была быть установлена башня с 75-мм орудием и пулеметом, дополнительно он должен был располагать двумя другими пулеметными установками, одна из них во второй маленькой башенке в корме танка. Бронирование танка ограничивалось четырнадцатью миллиметрами, экипаж должен был состоять из шести человек: командир, механик-водитель, радист и три стрелка, один из них в кормовой башне. С целью сохранения тайны танк был назван “Гросстрактором”.
К 1929 г. все три компании предъявили рейхсверу свои образцы «гросстракторов». Созданные танки соответствовали большинству требований Управления вооружений, за исключением того, что были слишком тяжелы — наибольший вес имел танк «Рейнметалла» (17 580 кг). Надо сказать, немецкие разработчики этого нового оружия не были оригиналами — внешне форма “больших тракторов” напоминала британские танки. Правда, британские бронированные машины имели в то время в качестве основного вооружения трехфунтовую (47-мм) пушку (“Виккерс Марк III”), тогда как немецкие — 75-мм орудие, но в целом надо сказать, что шесть экспериментальных немецких тяжелых танков ничего особо нового в практику танкостроения не внесли — это было развитие танковой традиции Первой мировой. Но зато работа над «гросстракторами» позволила создать профессиональные команды танковых конструкторов, таких, как Фердинанд Порше, ставший позднее ведущим танковым конструктором Германии.
*
Тяжелыми танками прорыва дело не ограничивалось — следующий заказ в июле 1928 г. те же «Круп», «Даймлер» и «Рейнметалл» получили на разработку легкого танка под кодовым названием “легкого трактора”, причем Управление вооружений хотело получить его максимально быстро. «Даймлер» от такой чести самоустранился, в результате чего было «Крупом» и «Рейнметаллом» построено четыре танка. Легкие танки были закончены и готовы к испытаниям через полтора года после получения заказа — за что надо сказать «спасибо» Межсоюзнической Военной Контрольной Комиссии, покинувшей негостеприимную Германию в начале 1927 г.
Легкий танк должен был быть вооружен полуавтоматической 37-мм пушкой и пулеметом. Управление вооружений определило, что боезапас танка должен был состоять из 150 снарядов и 3000 патронов для пулемета. Спецификациями была задана средняя скорость в 25–30 км/ч и 20 км/ч — скорость при передвижении по пересеченной местности.
Танк должен был быть маневренным и иметь броневую защиту достаточную, чтобы защищать от 13-мм пуль. Он должен был уметь преодолевать траншеи шириной 1,5 м и иметь запас хода 150 км. Танк также должен был располагать радиостанцией и, по возможности, уметь плавать.
Максимальный вес не должен был превышать 7,5 т.
Конструкционно “легкий трактор” напоминал английский «Уиппет», но значительно лучше вооруженный и технически более совершенный — впрочем, это не имело особого значения.
Тактическое предназначение “легкого трактора” было схожим с британскими «коллегами» — плюс к этому «немец» своим 37-мм орудием должен был уничтожать на поле боя вражеские танки.
И «гросстрактор», и “легкий трактор” были машинами традиционного типа — чего нельзя сказать о танке Отто Меркера фирмы «Крупп». Это была крайне интересная машина — с четырьмя большими колесами и гусеничным ходом. При необходимости колеса опускались, а гусеницы поднимались, и машина могла передвигаться на колесном ходу. Шесть опытных образцов этой технически крайне сложной машины были собраны в 1928 г. Каждый из них имел башню с автоматической 37-мм пушкой и легким пулеметом в кормовой части. Три танка имели двигатели «Benz» мощностью 50 л.с., а три — 70-сильные двигатели «NAG». Весили танки по 5,3 т, скорость машин на колесном ходу составляла 46 км/ч, а с использованием гусениц — 23 км/ч.
Иными словами, немцы тоже (хоть и частично) пали жертвами гения Кристи — но пошли по другому пути, нежели советские танковые конструкторы, создавшие серию БТ.
Меркер хотел получить танк, в котором водитель, не покидая боевой машины, мог бы за минуту перейти с гусеничного на колесный ход — что довольно трудно сделать даже сейчас, при современной технологической базе. Понятно, что в 1928 г. создание такой рабочей схемы натолкнулось на непроходимые трудности. Хотя германская армия отказалась от идеи колесно-гусеничного танка, Крупп отправил чертежи, Меркера и команду конструкторов на заводы «Ландсверк» в Швеции, филиал корпорации Круппа, где конструкция колесно-гусеничного танка была доработана и запущена в производство под названием «Ландсверк» L30.
Но в целом надо признать, что все немецкие танкостроительные экзерсисы донацистского периода, что называется, “в металле”, были крайне скромными — чего совершенно нельзя сказать о теоретических разработках в области боевого применения танков.
Здесь немцы были (как это выяснилось в первые же дни Второй мировой) впереди планеты всей!
*
Первым делом Гудериан со товарищи напрочь отмели идею о том, что танк — это просто подвижная огневая точка для поддержки пехоты при прорыве сильно укрепленной обороны (каковым он считался во всем остальном мире).
Прорывать вражескую оборону немцы к концу Первой мировой научились и без танков — самой главной проблемой весеннего наступления Людендорфа на Аррас оказался не прорыв укрепленных позиций французов и англичан, а невозможность быстро нарастить ударную группировку уже за линией обороны противника, после ее прорыва. И поэтому Гудериан считал, что танки ни в коем случае не предназначаются для того, чтобы тупо прорывать оборону, быть бронированным тараном для масс пехоты, а обязаны служить острием ударного соединения, включающего в себя и моторизованную пехоту, и артиллерию на механической тяге, и подвижные тылы, и саперов с их минами, колючей проволокой и понтонами — тоже на грузовиках.
Танковая дивизия, по Гудериану, обязана была уметь и мочь нанести удар, прорвать фронт, вторгнуться в глубину обороны противника — и там самостоятельно вести наступательный бой до полной победы, для чего иметь в своем составе все необходимые виды оружия — имеющие равную с танками скорость.
Французская военная мысль отводила танкам сугубо тактическую роль — Гудериан сделал танковую дивизию инструментом оперативного искусства!
Немцам, кстати, в плане теоретических изысканий очень помогло то, что в Первую мировую танков у них не было, и, следовательно, не имелось в наличии авторитетных генералов, имевших за плечами опыт успешного применения танков в качестве подвижных огневых точек — а вот для французов успешный опыт боев во Фландрии и Шампани стал своего рода стопором для развития танковой мысли. Были, конечно, и во Франции разного рода прожектеры (типа полковника де Голля), которые настаивали на сведении танков в крупные группы — но на оные прожекты никто в верхах французской армии особого внимания не обращал.