Антинюрнберг. Неосужденные...
Шрифт:
Бреслау и некоторых других восточных крепостей) — располагал еще кое-какими оружейными запасами. В начале 1927 г. генерал Хейе сообщил германскому правительству, что тайные запасы оружия, созданные сразу после войны и утаенные от Комиссии по разоружению, составляют 350 000 винтовок, 22 000 ручных и станковых пулеметов, 400 траншейных минометов, 600 легких и 75 тяжелых артиллерийских орудий.
Учитывая “официально разрешенное” оружие, находящееся на руках военнослужащих рейхсвера, тайной полиции (около 80 тысяч человек) и необходимый резерв для замены, немцы к 1933 г. могли, в самом крайнем случае, развернуть армию в пятьсот тысяч штыков и сабель — и это был максимум. Более ни одного человека немцы на линию огня выставить не смогли бы — для него попросту НЕ БЫЛО БЫ ОРУЖИЯ!
По состоянию на январь 1933 г. Франция могла вооружить и выставить на линию огня более трех с половиной миллионов солдат и офицеров; Польша располагала запасами амуниции для развертывания армии военного времени в один миллион сто пятьдесят тысяч штыков; Чехословакия хранила на своих складах запасы оружия, которых бы хватило на вооружение одного миллиона трехсот тысяч человек.
Поэтому не зря в своей книге “Вторая мировая война” Уинстон Черчилль с досады проговорился: “В 1935 г. Франция без помощи своих прежних союзников могла бы вторгнуться в Германию и снова оккупировать ее почти без серьезных боев.
Глава 1. Вооружение пехоты
Что отличает военнослужащего от штатского босяка, донашивающего военные лохмотья?
Правильно. ОРУЖИЕ.
Именно оружие делает солдата — солдатом, и именно с личного (штатного, табельного) стрелкового оружия и начинается вооружение всей армии.
Поэтому в первой главе первой части мы поговорим об оружии пехоты — пистолетах, винтовках, пулеметах — по количеству которого в арсеналах можно безошибочно определить мобилизационный потенциал любой страны.
Так вот — никаких сколь-нибудь существенных запасов стрелкового вооружения Германия на момент прихода к власти НСДАП НЕ ИМЕЛА.
В предисловии к первой части уже было сказано, что по состоянию на 31 января 1933 г. германский рейхсвер и прочие вооруженные формирования Веймарской Германии, кроме разрешенного союзниками количества стрелкового оружия (120 000 винтовок, 84 000 пистолетов и 1926 пулеметов — поскольку оружие армейского образца имелось также и у полиции), имели и кое-что сверху — 350 тысяч винтовок и двадцать две с небольшим тысячи пулеметов. Назвать эти цифры “мобилизационным запасом вооружения” — значит, жестоко посмеяться над Германией.
Для сравнения — перед началом Первой мировой войны русская армия располагала 4 306 900 винтовками Мосина, а всего в арсеналах и в войсках имелось 4 669 919 винтовок и карабинов (включая 363 019 старых “берданок”) и 424 434 револьверов. Французская армия в 1932 г. располагала мобилизационным запасом в 2 853 000 винтовок и карабинов Лебеля и Бертье (не считая разных экзотических девайсов типа самозарядной винтовки RSC М 1917, выпущенной в количестве 85 333 штук) — да что там Франция! Чехословакия и Польша имели в своих арсеналах по миллиону винтовок и карабинов!
*
Вдумчивый читатель тотчас же укажет автору на то, что немцы — известные и признанные в мире оружейники, и что наделать стрелкового оружия даже на трехмиллионную армию для них — всего лишь вопрос времени и государственных ассигнований на вооружения.
На самом деле, это не так.
Да, немцы в начале XX века создали несколько образцов стрелкового вооружения, ставших классическими для всего остального мира и определивших пути развития ручного огнестрельного оружия, по крайней мере, до середины века.
Достаточно назвать всего лишь карабин Маузера Gew.98a и пистолет Борхардта-Люгера (известный как “парабеллум”)! Но Межсоюзническая военная контрольная комиссия совсем не зря ела свой хлеб — кроме конфискации запасов готового вооружения (и комплектующих к ним), союзники (в счет репараций) изъяли на немецких военных заводах, производивших стрелковое вооружение, почти весь станочный парк. Так были «демилитаризованы» заводы в Оберндорфе-на-Некаре (будущий Mauser-Werke A.G), в Вюртемберге, в Берлин-Борзигвальде (главный довоенный производитель пистолетов «парабеллум», завод DWM), частично — завод “Sauer & Son” в Зуле, “Berlin-Lubecker Maschinenfabrik” в Любеке, “Feinmechanische Werke GmbH” в Эрфурте, «GustIoff-Werke» в Веймаре.
Часть станков и оборудования с этих заводов (сборочные линии, гидравлические прессы, лабораторное оборудование), а также задел комплектующих, достаточный для производства сорока тысяч винтовок, были вывезены в Чехословакию (на завод “Zbrojovka Вrno”, начавший выпускать винтовки Маузера для чехословацкой армии).
Еще часть — в Югославию (в Крагуевац, на “Voini Techniki Zavod”, после Второй мировой ставший заводом “Crvena Zastava”), которая также начала производить для своей армии вышеозначенные винтовки.
Кроме того, оружейный завод в Данциге перешел под юрисдикцию Польши и также начал выпуск изделий фирмы Маузера, но уже для польской армии.
Единственным предприятием, которому союзники разрешили производить стрелковое оружие военного образца (пистолеты “парабеллум”) в Германии, стала фирма “Simson und Со” в Зуле, которая, кстати, до этого «парабеллумов» не выпускала. Всего за 10 лет — с 1920 по 1930 гг. — в Германии было изготовлено для внутренних целей не более 25 000 пистолетов «парабеллум». Кроме того, фирма DWM смогла наладить на своем заводе в Берлине малосерийный выпуск Р.08 для коммерческих целей. Так, вооруженным силам Финляндии в 1923–1925 гг. было поставлено 5000 пистолетов Р.08; колониальным войскам Нидерландов в 1928–1930 гг. — 3820, а флоту — 1484 пистолета. По приблизительным оценкам, в Германии с 1920 по 1930 гг. в общей сложности было изготовлено примерно 98 800 пистолетов «парабеллум» Р.08, из которых на экспорт было отправлено 73 000 штук.
Так что национал-социалисты, даже будь они хоть трижды милитаристы, немедленно после прихода к власти начать вооружаться никак не могли — для этого у Германии просто-напросто не имелось станочного парка даже для производства винтовок — не говоря уже о каких-либо более серьезных образцах вооружения…
*
Адольф Гитлер со товарищи, надо отдать им должное, довольно долго после своего прихода к власти (более полутора лет) пытался мирными способами посредством переговоров обезопасить свои границы от могучих соседей (“могучих” — это не метафора, почти каждый из соседей Германии, даже по отдельности, был сильнее ее в военном плане — и Франция, и Польша, и Чехословакия намного превосходили Германию в вооружениях) — убеждая их сократить свои вооруженные силы до уровня рейхсвера. Впрочем, об этом подробнее мы расскажем в третьей части. Сейчас же просто отметим, что решение нацистов развернуть рейхсвер в полноценную армию мирного времени в 300 000 штыков и сабель (приняв закон о всеобщей воинской повинности) отнюдь не было противозаконным, как в этом пытаются по сию пору убедить публику историки-антифашисты.