Антинюрнберг. Неосужденные...
Шрифт:
Но бороться с ними НУЖНО — особенно тогда, когда эти аксиомы (вернее, общеупотребительные догмы) представляют собой забронзовевшую от бесчисленных повторов ложь — или полуправду, что еще хуже.
Одной из подобных “исторических аксиом” является то общепризнанное мнение, что нацистская Германия начала планировать Мировую войну с 30 января 1933 г., с момента назначения канцлером Адольфа Гитлера, и все последующие усилия НСДАП были целиком и полностью направлены на то, чтобы зажечь всемирный военный пожар с четырех концов.
Я не люблю немцев, и целью этой книги ни в коем случае не является
Равно целью этого очерка не является и оправдание немецкой агрессии против моей Родины; ничему этому нет и не может быть оправдания!
Но объяснить, почему это произошло — необходимо; поскольку все до сего дня прозвучавшие объяснения событий 1 сентября 1939-го (так же, как и 22 июня 1941 г.) лично меня (как, я думаю, и очень многих думающих людей вокруг) никак не устраивали — я посчитал для себя необходимым разобраться в этой запутанной (и надежно, как еще недавно казалось, похороненной под тысячетонными завалами лжи) истории.
Для того же, чтобы уважаемый читатель смог по-иному, не с точки зрения и почившего в бозе советского официоза, и «теории» Резуна, взглянуть на ход событий 1933–1939 гг., - ему понадобится (для начала) избавиться от основополагающего заблуждения, краеугольного камня всей послевоенной истории — тезиса о том, что национал-социалистическая рабочая партия Германии во главе со своим фюрером с первых дней своего пребывания у власти начала планировать Вторую мировую войну.
Заблуждение это, разделяемое огромным количеством историков (и практически всеми людьми, далекими от знания тогдашних реалий), основывается на утверждении — будто Германия к осени тридцать девятого года вооружилась до зубов — каковое утверждение я и хочу в первой части своей книги опровергнуть.
Ибо утверждение это лживо от начала и до конца!
*
Начнем с 11 ноября 1918 г. — с момента вступления в силу перемирия, фактически завершившего Первую мировую войну. Что к этому дню представлял собою германский рейхсвер — уже не совсем императорский, но еще и не республиканский?
Колоссальную военную машину, отнюдь (вопреки позднейшим утверждениям разного рода “историков”) не утратившую способности к сопротивлению.
Да, начиная с 18 июля, союзники, остановив немецкое наступление на Аррас, непрерывно теснили германские войска, выдавливая их с французской территории. Да, 8 августа под Амьеном немцы понесли тяжелое тактическое поражение, и этот день был назвал генералом Людендорфом “черным днем германской армии. Да, к началу ноября Германия лишилась всех своих союзников — 29 сентября капитулировала Болгария, 4 октября запросила о прекращении огня Австро-Венгрия, 30 октября капитулировала Оттоманская империя.
Но немцы тем не менее даже к ноябрю 1918 г., к моменту полной утраты ими стратегической и оперативной инициативы, продолжали удерживать значительную часть французской и бельгийской территорий (включая Брюссель и Антверпен) — и, положа руку на сердце, вполне были в состоянии сражаться еще довольно долгое время.
В конце концов, германская полевая армия к моменту начала переговоров о перемирии насчитывала (на всех фронтах) 5 миллионов 360 тысяч солдат и офицеров, 106 450
Учитывая, что, например, французская армия в этом же ноябре имела на вооружении 11 724 орудия (75-мм полевых пушек — 5484, 65-мм горных пушек — 96, тяжелых полевых орудий (105–155 мм калибра) — 5000, орудий тяжелой артиллерии большой мощности и морских (калибрами 170–305 мм) — 740, зенитных орудий — 404).
Можно сказать, что одержать решительную победу над немцами союзники могли, лишь в очередной раз пролив реки крови.
Но армии Антанты к этому времени были настолько обескровлены, что изыскать стратегические резервы для победоносного военного решения вопроса для них было не легче, чем немцам — удержать фронт.
Да, прибывающие с мая 1918 г. на позиции Западного фронта американские дивизии были многочисленными и хорошо вооруженными и оснащенными — но они практически не имели боевого опыта (до конца войны они смогли занести в свой актив лишь Сен-Миельскую операцию с неочевидными результатами), к тому же для того чтобы добиться решительного превосходства над немцами в живой силе и технике, этих дивизий должно было быть втрое больше — что могло произойти только в следующем году. Посему нанести немцам решительное военное поражение осенью 1918 г. союзники вряд ли смогли бы.
И здесь на помощь союзникам пришла хитрость!
*
В Истории есть даты и события, которые знаменуют собой поворотные события в жизни огромного количества людей и имеют гораздо более глобальное значение, чем казалось в то время, когда они происходили.
Таким поворотом и являлось первое эффективное крупномасштабное вмешательство со стороны США в европейскую политику. С тех пор сценарий этот повторяется с разной степенью эффективности, но все же отшлифовываясь и становясь все более неприкрытым, циничным и агрессивным.
Тогда — это была первая попытка.
Удачная для Америки и губительная для Европы.
Сказать, что стратегия и тактика сильно изменились, нельзя. Сначала — подогревание страстей и обещание помощи, затем военные контракты и кредиты. Обессиленные в конфликтах страны, просящие реальной помощи: только с 1918 г. американские солдаты выступят в театре военных действий.
Почему? Необстрелянные американцы несли огромные потери, ведь им противостояли войска, закаленные долгими годами и в окопах и выжившие в них!
Наверное, это было неважно — жизни собственных солдат.
Важно было другое — когда все стороны были обескровлены, когда уже все устали от войны, а экономики большинства европейских стран были разрушены (отметим особо — кроме некоторых, так называемых нейтральных), важны были следующие действия:
1. Демонстрация готовности применить силу.
2. Присутствие американской армии как гаранта соблюдения интересов США.
3. Подача этого присутствия как миротворческой миссии.
За этим должны были последовать конкретные предложения по сценарию урегулирования конфликта — сценарий должен ВЫГЛЯДЕТЬ МИРОТВОРЧЕСКИМ, а также: