АнтиСУМЕРКИ. Блог вампира
Шрифт:
Разве можно не радоваться тому, что лирическая грусть превращается в лирическую же радость встречи с возлюбленным -- в глубине ночного леса, под аккомпанемент птичьего посвиста и неясных таинственных шорохов...
А ведь мы ещё не целовались. Ни разу.
А ведь сейчас нас никто не увидит... если, конечно, поблизости не шастает вонючая троица.
Я принюхалась.
Нет. Пахло соснами, далёкой речкой, бензином, но не Косичкобородцем сотоварищи.
Значит, можно забыть обо всём и смотреть влюблёнными глазами на Эдика, дышать его запахом... божественным ароматом, незабываемым и таким...
Нёбные мышцы дёрнулись выдвинуть клыки, я отвернулась от Эдика, успев заметить, как он усмехается.
Боже, как он усмехается...
Наверное, я отупела за последнюю неделю жизни во Фролищах. Или просто тупею в присутствии Клюева. Стою и не знаю, о чём говорить, что делать... потому что хочу обнять его, прижаться к нему изо всех сил... почти изо всех, чтоб ничего ему не сломать... И понимаю, что умру, если не прикоснусь в ближайшие две минуты... нет, секунды, нет...
Да пусть же он не врёт, что не умеет читать мысли!
Эдик обнял меня за плечи и притянул к себе, так ласково, так нежно... так меня обнимал папа. Нет, конечно, папа -- совсем не так, иначе! Мой папа не страдает извращениями, поэтому в его сильном и крепком, надёжном и успокаивающем объятии никогда не было пряных ноток страсти...
Я наслаждалась ароматом крови Клюева, захлестнувшим меня с головой, и сдержанной силой моего любимого, его стремлением оградить меня от страхов ночного леса... если б я его ещё боялась! И в тот момент меня ни капли не волновало то, что Эдик принял мой вампиризм как должное.
– - Ты вся дрожишь, -- прошептал он, гладя мои волосы.
– - Да...
– - выдохнула я, зарываясь носом в его синюю футболку, вернее, уже в плотные эластичные мышцы груди. О том, что это нервная дрожь возбуждения, говорить не обязательно.
– - Ты совсем замёрзла, -- его горячие пальцы пробежали по моим предплечьям.
– - Нет, что ты, -- запротестовала я, ещё глубже закапываясь в Эдика, в его объятья, в сладкий запах, волны вожделения, исходящие от него... или от меня?
– - Просто я всегда такая, не слишком тёплая...
Мы чуть покачивались, словно головой доставали до вершин сосен, и нас баюкал ветер.
– - А как ты сюда попал?
– - Я...
– - Клюев, кажется, чуть смутился. Самую малость. Правильно, он не Гар, чтобы краснеть от каждого моего взгляда.
– - Я пришёл к твоему дому, чтобы спеть тебе песню...
– - О любви?
– - О любви. А тебя не было.
– - Но как ты об этом...
– - Не знаю. Эта верёвка на крыше, настежь распахнутое окно, истоптанная трава под ним... и слишком тихо в комнате, ни дыхания, ни шагов. Я пошёл искать тебя, и вот -- нашёл.
Так захотелось вдруг схватить его, затрясти и завопить -- нашёл? Так держи! Не отпускай! Не отходи от меня ни на шаг! Ни на секунду! На меня охотятся вонючие подонки! Меня каждую минуту может не стать! Ну, последнее, конечно, преувеличение, хотя, кто знает? Так вот! Меня в любой миг может не стать, а ты всё никак не решишься поцеловать меня!..
Чтобы ему было удобнее читать мои мысли, я упёрлась в его грудь ладонями, чуть отстраняясь.
Под пальцами взбугрились напряжённые мышцы, и остатки связных мыслей завели хоровод в моей голове.
Я могла теперь только смотреть на его красивые губы и мечтать о том, как они соприкоснутся с моими.
Ну же!
Сейчас!
Он чуть улыбнулся. Чуть наклонился. И его губы нежно коснулись...
...моей щеки.
Я громко выдохнула и, обхватив ладонями его лицо, сама разыскала его губы.
И тут же поняла, что все заученные в формальных поцелуях с многочисленными поклонниками ухватки совершенно не годятся для поцелуя с любимым мужчиной.
Первого поцелуя...
Мы пробирались на ощупь по тёмной аллее соснового запаха, пряного аромата крови и всепоглощающей нежности. В который уже раз, находясь рядом с Эдиком, я жалела о том, что ни одно мгновенье этой жизни не может длиться вечно.
Зато его можно повторить. Попытаться повторить. Распробовать новые нотки вкуса, разглядеть новые оттенки страсти... но это потом.
(а потом он расскажет мне, что это был третий поцелуй в его жизни: два первых пришлись на среднюю группу детского садика и первый класс общеобразовательной школы, и с той поры ни одну девушку он не подпускал к себе настолько близко, чтобы испытать желание целовать её. А меня... подпустил. Не просто подпустил, а хотел зацеловать до головокружения в тот первый день, когда я позорно сбежала с пляжа. Он так боялся, что не понравился мне, так переживал, что я ушла из-за того, что мне была противна орда Клюевых, опасался, что я, дочка Лебедева, который собирается жениться на Захарченко, подруга Веры и Фила, не стану портить свою дружбу с ними и подходить к нему только потому, что мои друзья -- его враги... но это было потом.)
А сейчас я млела от прикосновения тёплых ласковых губ, от такого близкого аромата его крови, от собственной смелости, от собственной слабости, от того, что все мои дурацкие сны про выводок Клюевых-Лебедевых, дружно шагающих в детский садик, больше не кажутся мне такими уж дурацкими и вместо смеха вызывают во мне прилив нежности и желание как можно скорее перейти к созданию выводка...
Мы отпрянули друг от друга, словно нас ударило молнией, отбрасывая в стороны. Вероятно, это выглядело забавно, как мы синхронно теребим подолы маек, волосы, поправляем ремни, за суетой мелких движений пряча непонятное чувство, кровью -- кровью!
– - приливающее к щекам и пылающее в ушах, разливающееся по телу. Смущение? Да. Мы оба признали за нами право быть вместе. Ведь это было так естественно, так ожидаемо! И вдруг в какой-то момент одновременно додумались до того, что всё происходит как-то слишком уж рано, быстро, необдуманно, не так, как должно бы, не так, как мы того достойны...
Но то, с какой поспешностью мы разомкнули объятия и отскочили, смущало. Сильно.
Мы же не нарочно...
Глава одиннадцатая. Осложнения на горло.
Я долго не могла уснуть, крутилась на кровати, снова сбивая в жгуты простыни и одеяло.
Мне не надо было даже закрывать глаза, чтобы видеть перед собой Эдика. Не надо было сосредотачиваться, чтобы вызвать ощущения, кружившие голову во время моего первого поцелуя.