Антисваха против василиска
Шрифт:
«Натуральный нахал!» — возмутился Локс.
Его тронули за рукав: невеста смотрела умоляюще, безмолвно прося извинить её нелепые замечания. Вздохнув, Локс подумал, что идея любви с первого взгляда в самом деле неоригинальна и слишком избита, чтобы включать её в сюжет, но если развивать тему постепенного зарождения чувств героев, надо увеличивать число сцен в пьесе и тщательно переработать всё уже написанное. При мысли об этом Локс почувствовал тоску: он любил творить в порыве, а долгое сидение над текстами убивало всё вдохновение.
— Что
«У неё всегда был такой длинный и чуть крючковатый нос? Почему-то раньше не замечал. И глаза узковатые и немного косят, кажется, — рассеянно подумалось писателю. — Страшно представить, какой каргой она станет к старости!»
С некоторым трудом вернувшись к сюжету своей великой драмы, господин Локс перешёл к главной интриге истории и стал рассказывать о происках ревнивого негодяя, желающего жениться на героине.
— А почему он негодяй? — перебила повествование в самый напряжённый момент будущая Муза.
— Потому что! — рассердился на недогадливость невесты господин Локс. Чуть подумал, припоминая сюжет пьесы, в которой про злые дела недруга героя ничего не сообщалось, и сентенциозно заявил: — Только негодяй способен встать между любящими сердцами!
— Он с первого взгляда понял, что они с первого взгляда полюбили друг друга? — подсказала невеста.
Скрипнув зубами, Локс пробурчал:
— Примерно так, — и поспешил продолжить повествование.
Наконец он озвучил самый душещипательный момент: итог дуэли героя с соперником:
— И злодей вонзил в его сердце стальной клинок!
— О, я знаю: это инфаркт! — аж подпрыгнула невеста. — Иносказание. Гипербола и метафора, а на самом деле клинок — это инфаркт. С самого начала подозревала, что дело им закончится!
— Никаких метафор! Клинок — это клинок и всё! — завопил выведенный из себя господин Локс, с отвращением отшатываясь от невесты, внезапно растерявшей всю свою привлекательность для него.
— А как же фигуры речи, художественная выразительность? — растерялась невеста. — Они тут не нужны?
— Не нужны! — отрезал взбешённый Локс.
Как он мог так ошибиться в выборе Музы?! Бежать скорее от этой глупой невзрачной пустышки, а то рядом с ней он не напишет ни строчки! Эта гарпия вывернет наизнанку все сюжеты, заставит сомневаться в великолепном стиле и логике изложения самых удачных кусков текста!
— Странно: всю пьесу метафоры были нужны, а под конец не потребовались, — пробормотала невеста, наморщившись. — Вы точно уверены, что читатель сообразит, в какой миг они внезапно испарились?
Великий драматург вскипел, как чайник на раскалённой печи:
— Хватит!!! Все всё заметят и поймут! Вы… вы не Муза, вы — убийца Музы! Вы испоганили мне весь сюжет своими глупыми замечаниями, уничтожили моё вдохновение, изорвали в клочки гениальный замысел! Езжайте в свою академию и занимайтесь своими скучными зельями — семейная жизнь явно не для вас! Я
Доведённый до белого каления жених решительно отвернулся от бывшей невесты, понёсся по дорожке парка и наткнулся на прежнего нахального прохожего: мужчина сдавленно хохотал, согнувшись в три погибели.
— Отойдите в сторону! — гаркнул Локс, нервно окутываясь магическими нитями. Простолюдины в конец обнаглели: не торопясь отойти, нахал выразительно посмотрел на встречную полосу дорожки, как бы намекая, что он стоит на своей стороне. Локс рассвирепел: — Я не уступаю дорогу невоспитанным мужланам!
— А я уступаю, — усмехнулся простолюдин и сделал шаг на обочину дорожки.
Не распознавший иронии владелец театра унёсся вихрем, а прохожий ухмыльнулся в ответ на невольную улыбку Ани и сказал, смотря на неё смешливым взглядом Дьявола:
— Блестящий образец тонкого искусства диалога!
Она узнала его сразу, ещё по смешку за спиной. Верно магистр предсказывал, что привлечёт её внимание в каком угодно обличье: хоть разносчика цветов, хоть бедного горожанина в насквозь пропылённом, ветхом костюме. Его взгляд она узнает всегда, на любом лице любого цвета, как опытный ювелир мигом вычленит алмаз среди стекляшек. Сейчас же надо помнить, что она — магиня, а он — простой обыватель.
«Играем в кривое зеркало», — вскинула голову Аня, нарочито высокомерно смотря на «простолюдина».
Ей подыграли: магистр смиренно поклонился. На этом он счёл роль бедняка блистательно исполненной и прошептал, склонившись к Ане:
— Передайте мой пламенный привет своей наставнице по обращению с женихами!
Следовало проигнорировать бесцеремонность «безродного», сделать вид, что не понимает, о чём речь, но вместо этого у Ани вырвалось насмешливое:
— От кого привет-то?
— От самого пылкого её поклонника, — ухмыльнулся магистр и пошёл по парковой дорожке, засунув руки в карманы брюк и беззаботно посвистывая.
«К чему устроен маскарад? Опять преступников «на живца» ловит?» — забеспокоилась Аня.
Перед её мысленным взором встала недавняя сцена с поля боя, как хладнокровный убийца формирует слепящий смертельный шар позади беспечного великого мага. Заметит ли магистр угрозу, если таковая вновь возникнет? Учёл он прошлые ошибки или стоит о них напомнить? Лишь огромным усилием воли Аня отказалась от неразумного намерения забыть о собственных делах и отправиться следить за Имраном Даймом, дабы подстраховать его спину в случае нападения маргинальных элементов. В конце концов, магистр магии — не ребёнок, нуждающийся в няньке, а у неё есть собственные, крайне важные дела: пока настоящая дочь Зарса сидит в её доме, нужно заехать в её виде в магическую лавку! Продавец ведь не откажется вынести книгу хорошо знакомой девушке-магине, которая очень-очень спешит по важному делу, но не может не купить книгу, обещанную младшему брату подруги по академии магии?