Антитела
Шрифт:
Перед тем как взяться за игру, они позавтракали холодными бутербродами и пачкой отсыревших в сыром воздухе картофельных чипсов. Джоди стоически переносил тяготы, а Патриция не уставала радоваться тому, что у сына вновь появился аппетит. Он заметно поправился, но Патриция опасалась тешить себя надеждами. Она со страхом ждала того мгновения, когда со щек Джоди вновь исчезнет румянец и его состояние опять начнет ухудшаться.
А пока Патриция старалась не отпускать сына ни на шаг. Кроме Джоди, у нее ничего не осталось.
Они вдвоем сидели у стола, склонившись над разбросанными кусочками мозаики. Готовая картинка должна была изображать восход Земли
Игpa не доставляла Патриции и Джоди особого удовольствия. Они попросту убивали время, отгоняя мрачные мысли.
Патриция и Джоди разговаривали мало, предпочитая тишину, как это часто бывает у людей, вынужденных коротать вдвоем долгие дни. Порой они обменивались отрывочными восклицаниями, бросали друг другу шутку или замечание, понятные только им самим. Джоди протянул руку с зубчатым кусочком снежной антарктической шапки, проверяя, как он подходит к соседним картонкам.
— Мам, а у тебя нет знакомых, которые бывали в Антарктике? — спросил он.
— Туда не продают билетов, малыш, — ответила Патриция, растягивая губы в улыбке.
— А папа ездил туда? Для экспериментов? Брови Патриции начали тревожно хмуриться, и она, спохватившись, вновь заставила себя улыбнуться.
— Ты имеешь в виду, чтобы проводить медицинские опыты? И на ком же? На пингвинах? Или
на белых медведях?
Почему бы и нет? Вейдера-то он не пощадил… Джоди насмешливо потряс головой и сказал:
— Белые медведи живут на Северном полюсе. Тебе, мам, следовало бы привести в порядок свои познания.
Порой он говорил точь-в-точь как его отец.
Патриции пришлось объяснить сыну, почему они скрываются от окружающего мира, почему им пришлось ждать до последней минуты, пока наконец они не получили ответы на некоторые вопросы и не выяснили, кто истинный виновник трагедии «ДайМар».
Дарин расстался с братом после долгих ожесточенных споров относительно опасностей, которые таили в себе их исследования. Он бросил работу в лаборатории и ушел к «вольным дикарям», сторонникам естественного образа жизни, обитавшим в орегонской глуши. С той поры Дэвид отзывался о Дарине с презрением, не забывая всякий раз помянуть дурным словом «луддитов», к которым присоединился его брат.
Дарин не раз предупреждал Дэвида об опасности, которая поджидает их в том случае, если результаты исследований получат огласку, но Дэвид почему-то был уверен, что его достижения могут оценить только люди, получившие естественнонаучное образование.
— Всегда приятно увидеть, что твой собеседник умнее, чем ты о нем думал, но такое случается крайне редко, — говаривал он.
Однако Патриция понимала, что Дэвид наивен. Да, смысл его открытий был недоступен большинству простых людей, они были слишком сложны, и осознание той угрозы и тех перемен, которые несли человечеству «чудеса» Дэвида, требовало особого дара предвидения. И все же его исследования не остались незамеченными. Дарин испугался и сбежал, и для этого у него были достаточно веские причины. Теперь Патрицию занимал лишь один вопрос: кто за всем этим стоит?
В толпе пикетчиков, осадивших «ДайМар», смешалась разношерстная публика: религиозные секты, защитники прав животных, представители рабочего движения и бог его знает кто еще — иные безобидные, другие кровожадные. Дэвид погиб в огне, успев лишь предупредить
Поначалу Патриция решила, что нападение на лабораторию — это лишь очередная шумиха, поднятая демонстрантами, и вскоре все уляжется. Захватив сына и собаку, она несколько часов бесцельно колесила по округе, потом увидела вспышку взрыва и услышала удаленный гул, и в ее душу закрались самые тягостные подозрения. Она бросилась домой, надеясь застать там Дэвида или хотя бы записку от него.
Вместо этого она обнаружила, что дом подвергся обыску. Неизвестные искали материалы Дэвида и его домочадцев. Патриция тут же уехала, захватив только самые необходимые вещи. Подгоняемые страхом, они мчались прочь от Тигарда, Портленда и укрыться в лесной глуши.
Несколько раз Патриция останавливалась на темных стоянках и меняла номера машины. Дождавшись, когда время подошло к полуночи, она сняла в банкомате Южена максимальную сумму, какую можно было брать за один раз, потом пересекла город и, как только пробило двенадцать, то есть начался новый день, разыскала другой аппарат и сняла еще одну суточную порцию денег. После этого она двинулась к побережью, направляясь к старому заброшенному коттеджу Дарина, где они с Джоди могли укрываться сколь угодно долго, пока вновь не почувствуют себя в безопасности.
Уже долгие годы Патриция работала на дому, составляя архитектурные проекты на бездоговорной основе, — особенно в последние месяцы, когда состояние Джоди начало стремительно ухудшаться, как из-за рака, так и химио— и радиотерапии.
Прошло уже немало лет с тех пор, как Патриция спроектировала этот домик в подарок своему деверю. Воспользовавшись взятым напрокат оборудованием, Дарин сам провел электричество, накатал подъездную дорожку, спилил несколько деревьев, но так и не сумел превратить коттедж в настоящее жилище. Он был всецело поглощен исследованиями, которым уделял по двадцать пять часов в сутки, — несомненно, под влиянием Дэвида.
О существовании давно построенного, а теперь заброшенного дома не знала ни одна душа, и никому даже в голову не пришло бы искать там семью Кеннесси. Дарин скрылся из виду полгода назад, и его коттедж оказался самым лучшим местом, где Патриция и Джоди могли перевести дух и решить, что им делать дальше.
А теперь вдобавок пропал и Вейдер. Он был последней искоркой радости для Джоди, последним якорем, который еще держал его на плаву. Черный Лабрадор так радовался переезду в лес, где он мог вволю резвиться на природе. Всю свою жизнь он провел в городе среди заборов и стен и вот неожиданно очутился в самой гуще орегонских лесов.
Патриция ничуть не удивилась исчезновению Вейдера и все же сомневалась, что он вернется домой. Может быть, следовало держать его на привязи, но как она могла решиться посадить его на цепь, когда сама находилась здесь в положении пленницы? Пленницы в изгнании. Патриция была так напугана, что даже сняла с собаки ошейник и бляху. Теперь, если пса поймают, собьют машиной или подстрелят, он уже не вернется назад, и найти его будет невозможно.
Джоди тяжело переживал пропажу четвероногого друга, но не терял надежды. В эти дни мальчика занимала лишь одна мысль — ожидание возвращения Вейдера. Если не обращать внимания на уныние Джоди, он казался все более здоровым; на его голове, облысевшей после химиотерапии, вновь отросли волосы, а такой резвости и энергии, как сейчас, он не проявлял уже очень долгое время. Джоди вновь начинал походить на нормального ребенка.