Антивирус. Часть 2. Мы одной крови
Шрифт:
– Сейчас мы это устроим. – Главный врач включил рацию. – Василиса, сообщи мистеру Самюэлю Стиксу, что с ним желает побеседовать его брат мистер Эдвард Стикс.
Вскоре доктор Василиса сообщила, что мистер Самюэль Стикс готов принять своего брата.
– На общих условиях, – добавила доктор Василиса. – Это его слова.
У входа в палату своего брата мистер Эдвард Стикс коснулся руки главного врача.
– Позвольте мне переговорить с ним наедине? – сказал мистер Эдвард Стикс. – Этой мой старший брат, мне хочется поговорить с ним по-семейному.
Однако, в ответ на его слова главный врач госпиталя «Троебортное» Владимир Александрович Приходько заметно сменил выражение лица, несколько мгновений подумал, после чего ответил:
– Понимаете, мистер Стикс, мистер Эдвард Стикс, – заговорил главный врач, быстро соображая, как выразиться помягче. – Этого вы сделать не сможете, как бы мне этого не хотелось.
– Что, значит, не смогу?
– Понимаете, мистер Эдвард Стикс, мы, конечно, за все вам благодарны, но мы обязаны исполнять волю больного человека, тем более что и он нам очень хорошо помогает.
– Что вы хотите этим сказать? – удивился Эдвард Стикс.
– Ваш брат, мистер Самюэль Стикс обратился к нам с просьбой, даже с настоятельным требованием, чтобы к нему не допускали никого без охраны.
– Верно, тут какая-то ошибка. Я его родной брат.
Главный врач слегка кивнул, вздохнув, добавил:
– Его требование и просьба особенно касаются американцев, и, извините, тем более, родственников. Посмотрите сюда. – Главный врач поднял свой небольшой планшет, что-то набрал на нем и показал мистеру Эдварду Стиксу видео, на котором его брат Самюэль Стикс требовал, чтобы к нему без охраны не допускали никого, даже врачей. – Это подтверждено и письменно. Посмотрите сами.
Несколько мгновений мистер Эдвард Стикс, просматривая видео и сканированные документы, стоял в полном недоумении, что случалось с ним весьма редко, после чего вернул планшет главному врачу и негромко произнес:
– Это какой-то бред!
– Насколько мне известно, ваш брат остался главным соучредителем компании «Америка-Голд-Фарма», – заметил зачем-то главный врач Приходько.
Эти последние слова главный врач Владимир Александрович Приходько сказал с таким видом, с каким картежный игрок в самый последний момент выкладывает свои главные козыри, которые бьют все карты оппонента.
Мистер Эдвард Стикс на мгновение замер. Ни один мускул на его лице не дрогнул. За долгие годы занятия самым опасным бизнесом мистер Эдвард Стикс научился самому главному – крепко держать удар. А эта способность дорогого стоит, в такие моменты большинство людей не только теряют хватку, но и способность вообще здраво мыслить. Но это не касалось стойкого мистера Эдварда Стикса. В такие мгновения, коих в его долгой жизни было не мало Эдвард научился находить самые правильные решения.
– Ваш брат, мистер Самюэль Стикс, был в этой колонне, – сказал главный врач. – И был он там не просто так. И он ехал с ними из самой Австрии.
– И что это значит? – не понял мистер Эдвард Стикс.
– Ваш брат ехал в этой колонне и защищал «объект». Он звонил нам и он хотел, чтобы мы ее приняли в нашем госпитале. И он вел эту колонну через Украину, где, как известно, очень уважают ваш звездно-полосатый флаг.
Вот этого мистер Эдвард Стикс никак не ожидал. В его представлении действия его брата были совершенно другими, ему казалось, что после гибели доктора Смита его брат Самюэль Стикс будет всеми способами стараться доставить «объект» в лабораторию фармакологической компании «Америка-Голд-Фарма» в Америке.
Однако теперь все самые худшие предположение мистера Эдварда Стикса оправдались. Все-таки его брат Самюэль Стикс не смог забыть свою русскую жену, она будто заразила его каким-то особым русским вирусом прежде, чем ее выпроводили из США. Эдвард давно это чувствовал по его поведению, по его поступкам. Самюэль часто закрывался в своем кабинете и разговаривал с ней по «скайпу».
После расставания со своей женой Самюэль не искал больше вторую половину, он замыкался в работе, потому и многого достигал. Самюэль всегда и во всем шел на несколько шагов впереди Эдварда Стикса, и Эдварда это раздражало. Но больше всего Эдварда раздражало то, что его брат Самюэль больше заботился не о прибыли, не о быстром процветании фирмы, а о каких-то испытаниях, о сложных пациентах, и даже о каком-то мифическом спасении человечества.
– И что вы теперь хотите сказать по поводу нашего предварительного соглашения? – прохладно спросил мистер Эдвард Стикс, сверля главного врача жестким взглядом. – Я помог вам с исследованиями. Я надеюсь на то, что мы будем работать вместе над нашим проектом.
– Это будет зависеть от многого, мистер Стикс, – очень тихо заговорил главный врач.
– Но мы уже договорились по поводу «объекта», – поправил главного врача мистер Эдвард Стикс.
– Нет, мистер Стикс, – помотал головой главный врач с совершенно уверенным видом, – в тот момент я полагал, что у вашего брата нет шансов на выздоровление.
– И что теперь с нашей договоренностью?
– Мы побеседуем обо всем немного позже, мистер Стикс. И о вашей помощи, и о нашем проекте.
Главный врач достал из кармана халата внутреннюю маленькую рацию, нажал на кнопку.
– Мистер Стикс, – сказал он с довольным видом, обращаясь к Самюэлю Стиксу, который находился в палате. – Это главный врач Владимир Александрович Приходько. Ваш брат около дверей вашей палаты.
Главный врач выключил рацию, кивнул мистеру Эдварду Стиксу. Последний отдал охраннику у палаты часы, мобильник, и только после всего отдал перочинный армейский швейцарский нож. Охранник кивнул, набрал на электронном замке секретный шифр, открыл дверь в палату, зашел первым, после чего предложил зайти главному врачу, а потом и мистеру Эдварду Стиксу.
Мистер Эдвард Стикс с тяжелым чувством шагнул в палату, в которой справа от двери, на кровати, приподнятом в сидячее положении, находился высокий, с виду довольно крепкий симпатичный мужчина, на теле которого было наложено несколько повязок. Рядом с кроватью сидел второй охранник, в руках которого наготове был автомат. На солдате был защитный костюм. Охранник сидел так, что его невозможно было увидеть при входе в палату, но сам охранник мог увидеть любого, кто входил в палату, поскольку напротив двери стояло широкое высокое зеркало.