Антология мировой фантастики. Том 1. Конец света
Шрифт:
— Полегче там, — крикнул Крэйн. — Вы что, хотите расколошматить корабль?
Один из рабочих поднял голову и ухмыльнулся. Крэйн понял, о чем он думает: корабль сам разорвется на куски. Так говорили все. Все, кроме Эвелин. Она в него верила. Холмиер тоже этого не говорил, но считал Крэйна безумцем по другой причине.
Спустившись, Крэйн увидел, что в ангар вошел Холмиер в халате нараспашку.
— Вспомнишь черта, и он появится, — пробормотал Крэйн.
Заметив Крэйна, Холмиер сразу заорал:
— Послушай…
— Опять снова
Холмиер выудил из кармана пачку бумаг и помахал ею перед носом товарища.
— Я полночи не спал, снова в этом копался. Говорю тебе, я прав! Абсолютно прав.
Крэйн посмотрел на уравнения, написанные сжатым почерком, потом на покрасневшие глаза Холмиера. Тот был еле жив от страха.
— В последний раз повторяю, — продолжал Холмиер. — Ты используешь свой новый катализатор на растворе железа. Хорошо. Я допускаю, что это удивительное открытие. Отдаю тебе должное.
Удивительное — не то слово. Крэйн отдавал себе в этом отчет, потому что не был тщеславен и знал, что сделал открытие случайно. Только случайно можно наткнуться на катализатор, который вызывает расщепление атомов железа и производит десять в одиннадцатой степени эргов энергии на каждый грамм топлива. Никто бы не мог до такого додуматься.
— Ты считаешь, у меня ничего не выйдет?
— Долететь до Луны? Вокруг Луны? Возможно, Шансов пятьдесят на пятьдесят. — Холмиер провел рукой по гладким волосам. — Но Стивен, пойми ради Бога, я волнуюсь не за тебя. Хочешь погибнуть, дело твое. Я боюсь за Землю.
— Чушь собачья. Иди проспись.
— Вот смотри… — Холмиер трясущейся рукой ткнул в бумажки. — Какую бы ты ни разработал систему подачи и смешивания топлива, стопроцентной эффективности не добиться.
— Из-за этого и шансов пятьдесят на пятьдесят, — сказал Крэйн. — Ну и что тебе не нравится?
— Катализатор, который улетучится через сопла ракеты. Ты понимаешь, что будет, если хоть одна капля упадет на Землю? Она запустит цепную реакцию распада на всей планете! Она захватит все атомы железа — а оно повсюду. Тебе будет НЕКУДА вернуться.
— Послушай, — устало произнес Крэйн. — Мы все это уже много раз пережевывали.
Он подвел Холмиера к основанию рамы, на которой стояла ракета. Внизу железный каркас корабля заканчивался двухсотфутовым углублением шириной в пятьдесят футов, выложенным огнеупорным кирпичом.
— Вот эта штука — для начального выхода пламени. Если какие-то частицы катализатора просочатся сюда, они нейтрализуются вторичными реакциями в ловушке. Ну, теперь доволен?
— Но во время полета ты будешь угрожать планете до тех пор, пока не преодолеешь предел Роще, — упорствовал Холмиер. — Капля неактивированного катализатора в конце концов упадет на Землю, и тогда…
— Все, объясняю последний раз, — перебил Крэйн. — Есть пламя выхода оно задержит любые случайные частицы и разрушит их. Теперь выметайся. Мне надо работать.
Крэйн вытолкал Холмиера за дверь, а тот визжал и размахивал руками.
— Я не позволю тебе сделать это! — твердил он. — Не допущу, чтобы ты рисковал такими вещами…
Какое это упоение — работа! Корабль красив изысканной красотой удачно сделанной вещи: элегантностью отполированной брони, начищенного эфеса рапиры, пары дуэльных пистолетов. Крэйн не думал ни об опасности, ни о смерти. Последние штрихи, и он вытер руки.
Она стояла на опоре, готовая пронзить небеса. Пятьдесят футов изящной стали; головки заклепок блестят, как драгоценные камни. Тридцать футов отдано под горючее и катализатор. Большую часть носового отсека занимало сконструированное Крэйном кресло-амортизатор. На носу корабля иллюминатор из природного хрусталя, который смотрит в небо, как глаз циклопа.
Крэйн подумал о том, что корабль погибнет после путешествия — вернется на Землю и разрушится в огне и громе, потому что пока еще не придумали мягкой посадки для космических кораблей. Но игра стоит свеч. Он совершит свой единственный великий полет, а это то, к чему должен стремиться каждый из нас. Один грандиозный, прекрасный полет в неизведанное…
Закрыв дверь мастерской, Крэйн услышал, как его зовет Холмиер — у домика за полем. Сквозь вечернюю полутьму было видно, что тот отчаянно машет ему рукой. Он заспешил по хрустящей скошенной соломе, глубоко вдыхая морозный воздух, благодарный Богу за то, что живет.
— Звонит Эвелин, — сказал Холмиер.
Крэйн уставился на него. Тот отвел глаза.
— Зачем? Мы же договорились, что она не должна звонить… не должна общаться со мной, пока я не буду готов к полету? Это ты вбиваешь ей в голову всякую чушь? Так ты пытаешься мне помешать!
— Нет. — Холмиер старательно изучал темнеющий горизонт.
Крэйн вошел в домик и взял трубку.
— Послушай, любимая, — произнес он без предисловий, — не стоит так волноваться. Я же все точно объяснил. Перед тем, как корабль разрушится, я спрыгну с парашютом. Я тебя очень люблю, и мы увидимся в среду перед стартом. Ну, до встречи…
— До свидания, милый, — произнес чистый голосок Эвелин. — Ты мне звонил, чтобы это сказать?
— Я звонил?!
Коричневая туша вскочила с коврика на сильные лапы. Юмб, большой мастиф, фыркнул и навострил уши. Потом завыл.
— Ты говоришь, я тебе позвонил? — повторил Крэйн.
Вдруг из глотки Юмба вырвался рев. Он одним прыжком подскочил к хозяину, посмотрел ему в лицо и одновременно заревел и заскулил.
— Заткнись, ты, чудище! — сказал ему Крэйн и ногой оттолкнул собаку.
— Стукни его от меня, — рассмеялась Эвелин. — Да, дорогой. Кто-то позвонил и сказал, что ты хочешь со мной поговорить.
— Вот как? Слушай, любимая, я тебе перезвоню.
Крэйн повесил трубку. Он в недоумении встал, наблюдая за неуклюжими движениями Юмба. Закат за окном разбрасывал оранжевый дрожащий свет. Юмб посмотрел на него, фыркнул и снова завыл, Внезапно Крэйн бросился к окну, пораженный.