Антология мировой фантастики. Том 5. Контакт. Понимание
Шрифт:
— Он их переваривает. Вот что, Луин, тебе, видно, нужен какой-то химический элемент. Натрий, кальций, хлор? Этого всего здесь, наверно, хватает. Может, йод?..
Он перечислил десятка два элементов, но меди среди них не оказалось. И вдруг Л'ин вздохнул с облегчением. Ну, конечно, общего слова нет, но структура химического элемента всюду одна и та же. Он торопливо перелистал разговорник, нашел чистую страницу и взял у землянина карандаш. Тщательно, начиная от центра, частицу за частицей он вычертил строение атома меди, открытое великими физиками его народа.
И они не поняли! Тощий покачал головой и вернул листок.
— Насколько
Толстяк скривил губы:
— Если это атом, так я сапог всмятку. Пошли, Тощий, пора спать. И потом, насчет радиации. Мы бы тут с тобой спеклись в полчаса, спасибо, надели походные нейтрализаторы, а обезьяне это, видно, только на пользу… И у меня есть одна идея.
Тощий вышел из мрачного раздумья и посмотрел на часы.
— Ах, черт! Луин, ты не падай духом, завтра мы это обсудим.
Л'ин кивнул и тяжело опустился на жесткое ложе. Атом меди он, конечно, изобразил правильно, однако наука землян делает еще только первые шаги. Им не разобраться в его чертежах… И все же какой-то выход должен быть, разве что на Земле вовсе нет меди… Придется перерыть все древние свитки.
Несколько часов спустя, вновь полный надежд, он устало брел по долине к земному кораблю. Найденное решение оказалось простым. Все элементы объединяются по семействам и классам. Тощий упоминал о натрии — даже по самым примитивным таблицам, какими, наверно, пользуются на Земле, можно установить, что натрий и медь относятся к одному семейству. А главное, по простейшей теории, наверняка доступной народу, строящему космические ракеты, атомный номер меди — двадцать девять.
Оба люка были открыты, Л'ин проскользнул внутрь, безошибочно определяя направление по колеблющимся, смутным мыслям спящих людей. Дошел до них — и остановился в сомнении. Вдруг им не понравится, если он их разбудит? Он присел на корточки на металлическом полу, крепко сжимая древний свиток и принюхиваясь к окружающим металлам.
Толстяк что-то пробурчал и сел, еще толком не проснувшись. Его мысли полны были кем-то с Земли, в ком присутствовало женское начало (которого, как уже заметил Л'ин, оба гостя были лишены), и еще тем, что станет делать он, Толстяк, «когда разбогатеет». Л'ин заинтересовался изображениями этой мысли, но спохватился: тут явно секреты, не следует в них проникать без спроса. Он отвел свой ум, и тогда-то землянин его заметил.
Спросонья Толстяк Уэлш всегда бывал не в духе. Он вскочил, шаря вокруг в поисках чего-нибудь тяжелого.
— Ах, ты, подлая обезьяна! — взревел он. — Чего шныряешь?
Л'ин взвизгнул и увернулся от удара, который едва не расплющил его в лепешку; непонятно, в чем он провинился, но безопаснее уйти. Физический страх был ему незнаком, слишком много поколений жило и умерло, не нуждаясь в этом чувстве. Но его ошеломило открытие, что пришельцы способны убить мыслящее существо. Неужели на Земле жизнь ничего не стоит?
— Эй, брось! — Шум разбудил Тощего; он сзади схватил Толстяка и не давал шевельнуться. Что у вас тут?
Но Толстяк уже окончательно проснулся и остывал. Выпустил из рук металлический брус, криво усмехнулся.
— Сам не знаю. Может, он ничего худого и не задумал. Только я проснулся, вижу, он сидит, пялит на меня глаза, а в руках железка, ну, мне и показалось — он хочет перерезать мне глотку или вроде того. Я уже очухался. Поди сюда, обезьяна, не бойся.
Тощий выпустил его и кивнул Л'ину:
— Да-да, приятель, не уходи. У Толстяка свои заскоки насчет людей и не людей, но в общем-то он добрый. Будь хорошей собачкой, и он не станет пинать тебя ногами, даже за ухом почешет.
— Чушь! — Толстяк не обиделся. Марсиашки, обезьяны… ясно, они не люди, с ними и разговор другой, и ничего плохого тут нет. — Что ты притащил, обезьяна? Опять картинки, в которых никакого смысла нету?
— Надеюсь, в картинках много смысла. Вот Нра — двадцать девятый, под натрием.
— Периодическая таблица, — сказал Тощий Толстяку. — По крайней мере, похоже. Дай-ка справочник. Гм-м. Под натрием, номер двадцать девять. Натрий, калий, медь. Это оно и есть, Луин?
Глаза Л'ина сверкали торжеством.
— Да, это медь. Может быть, у вас найдется? Хоть бы один грамм?
— Пожалуйста, хоть тысячу граммов. Бери сколько угодно.
— Ясно, обезьяна, у нас есть медь, если это ты по ней хныкал, вмешался Толстяк. — А чем заплатишь?
— Заплатишь?
— Ясно. Что дашь в обмен? Мы помогаем тебе, а ты нам — справедливо?
Л'ину это не приходило в голову — но, как будто, справедливо. Только что же он может им дать? И тут он понял, что у землянина на уме. За медь ему, Л'ину, придется работать: выкапывать и очищать радиоактивные вещества, с таким трудом созданные во времена, когда строилось убежище: вещества, дающие тепло и свет, нарочно преобразованные так, чтобы удовлетворять все нужды народа, которому предстояло жить в кратере. А потом работать придется его сыновьям, и сыновьям сыновей, добывать руду, выбиваться из сил ради Земли, и за это им будут платить медью — в обрез, только-только чтобы Земле хватало рудокопов. Мозг Толстяка снова захлестнули мечты о том земном создании. И ради этого он готов обречь целый народ прозябать без гордости, без надежд, без свершений. Непостижимо! На Земле так много людей — для чего им обращать Л'ина в раба?
И рабство — это еще не все. В конце концов Земля пресытится радиоактивными материалами либо, как ни велики запасы, они иссякнут и нечем будет поддерживать жизнь… так или иначе, впереди гибель…
Тощий опустил руку ему на плечо.
— Толстяк немного путает, Луин. Верно, Толстяк?
Пальцы Тощего сжимали что-то… оружие, смутно понял Л'ин. Второй землянин поежился, но усмешка не сходила с его лица.
— Дурень ты, Тощий. Чокнутый. Может, ты и веришь в эту дребедень что все люди и нелюди равны, но не убьешь же ты меня из-за этого. А я свою медь задаром не отдам.
Тощий вдруг тоже усмехнулся и спрятал оружие.
— Ну и не отдавай. Луин получит мою долю. Не забывай, четверть всего, что есть на корабле, моя.
Толстяк пожал плечами.
— Ладно, воля твоя. Может, взять ту проволоку, знаешь, в ларе в машинном отделении?
Л'ин молча смотрел, как они отперли небольшой ящик и стали там рыться. Половина его ума изучала механизмы и управление, вторая половина ликовала: медь! И не какая-то горсточка, а столько, сколько он в силах унести! Чистая медь, которую так легко превратить в съедобный купорос… Через год кратер вновь будет полон жизни. Он оставит триста, а может быть и четыреста детей, и у них будут еще потомки!