Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 16. Анатолий Трушкин
Шрифт:
ЛЕТОПИСЕЦ. Никому.
СТАРИК. Хочу попробовать пожить для себя. А что, понимаешь, все время для общего блага корячиться?
ЛЕТОПИСЕЦ. А не стыдно?
СТАРИК. Ну, как же? Ну, что ты? Конечно, стыдно. Но все равно тянет. Сам посуди, одно дело за оклад с ума сходить, другое дело спокойно стоять на рынке с тюльпанами, рубль штука. Я, честно-то говоря, думаю, вот так спроси любого, создай ему условия, любой согласится для себя пожить.
Летописец с сожалением поводит головой.
(Выходит на авансцену,
ЛЕТОПИСЕЦ. Не пойдет он.
СТАРИК (зрителю). Через год машина.
ЛЕТОПИСЕЦ. Она не нужна ему.
СТАРИК. Дача.
ЛЕТОПИСЕЦ. Что на ней делать-то?
СТАРИК (зрителю). А что ты щас имеешь?.. Кем работаешь? Сколько выходит в месяц?
ЛЕТОПИСЕЦ. Не в деньгах счастье.
СТАРИК (зрителю). А в чем?.. Примерно хоть сколько выходит?.. Стыдно сказать?.. Не стыдно. Тогда скажи. Встань и скажи честно всему залу, сколько выходит в месяц!
ЛЕТОПИСЕЦ. Оставь, пожалуйста, его в покое. Он за билет рубль заплатил. Сейчас речь о тебе.
Старик подходит к Летописцу.
Значит, ты решил притвориться? «Ничем уже не возмущаюсь, ничем не восхищаюсь», все подумают: наверное, человек помирает, и оставят тебя в покое. А ты начнешь жить для себя. А я вот что думаю: хозяйство-то тебя заставят передать кому-нибудь из сыновей. А без хозяйства как для себя жить?
СТАРИК. Правильно. А я скажу: тому из сыновей хозяйство, кто первым женится. (Оглядывается по секрету.) Их щас черт не женит. У меня, брат, все продумано.
ЛЕТОПИСЕЦ. Хорошо, молодец. Значит, пускай все корячутся для общего блага, а ты лично станешь жить только для себя?
Появляется увешанный пучками трав ЛЕКАРЬ, чихает.
ЛЕТОПИСЕЦ. Будь здоров, Лекарь. Явился?
ЛЕКАРЬ. Травы собирал.
СТАРИК. «Травы». Тут гроб пора собирать! Так-то, брат.
ЛЕКАРЬ (издалека). Дышите.
Старик глубоко дышит.
Не дышите. А-а-а.
СТАРИК. А-а-а-а.
ЛЕКАРЬ. ОРЗ.
ЛЕТОПИСЕЦ. До утра дотянет?
ЛЕКАРЬ (пожимает плечами). Возможности человека безграничны! Возьмем мозг. Он работает только на девять процентов, остальное природа держит в запасе. Возьмем энергию мускул…
СТАРИК. Энергия еще есть, а желаниев уже нет. Ничем не возмущаюсь, ничем не восхищаюсь.
ЛЕКАРЬ. Ты что несешь?!. Как это ты ничем не возмущаешься?
СТАРИК. Вчера еще ничего себя чувствовал, активно, а сегодня на все наплевать.
Появляется СТРАЖ. В руках у него алебарда.
СТРАЖ (чеканя шаг, подходит к Старику). По вашему приказанию прибыл! P-раз, два!
СТАРИК. Я тебя когда звал, ты когда явился?
СТРАЖ. Так точно! Вы звали, я явился.
СТАРИК. Тяжело тебе будет без меня. Ухожу я, брат, в лучший из миров.
СТРАЖ. Счастливого пути! Хорошего настроения!
СТАРИК (Лекарю). Сколько, ты говоришь, у человека процентов мозга работает?
ЛЕКАРЬ. Девять.
СТАРИК (оглядывает Стража). Маловато. Хотя мне все равно.
ЛЕТОПИСЕЦ (Стражу). У него пропал вкус к жизни. Ничем не возмущается, ничем не восхищается.
СТРАЖ. Наш человек?! Ничем не восхищается? Не может быть! (Старику.) Щас передали по радио, случайно установили связь с другой цивилизацией!
СТАРИК. Ну и что?.. (Лекарю.) Как там у вас?.. Избегайте случайных связей?
СТРАЖ. А еще передали: наши в футбол стали чемпионами мира!
Старик. Лекарь. Летописец безнадежно машут руками.
СТАРИК. Прост ты. Соврать и то толком не можешь.
Лекарь и Страж выходят на авансцену.
ЛЕКАРЬ. Если человека ничто не восхищает и не возмущает, значит, он умирает.
Старик подмигивает Летописцу, устало идет к креслу.
Или притворяется.
СТАРИК. Я умираю. (Кряхтя и стеная, садится в кресло.)
ЛЕКАРЬ (в зал). В подобных случаях надо окружить товарища вниманием и заботой. Ну и конечно, надо попробовать чем-то восхитить или возмутить его.
СТРАЖ (старику). Не падай духом, у нас газеты есть. Они, брат, скучать не дадут никому. (Лекарю.) Давай.
ЛЕКАРЬ (достает газету, читает). «Мальчик пяти лет свободно считает до двух миллионов».
СТРАЖ (Старику). Ничего себе мальчик у нас! (Лекарю.) Не может быть. Я не верю.
ЛЕКАРЬ (читает). «Удивительные способности мальчика обнаружила счастливая случайность. Отец не закрыл сундук и ушел на работу. Мальчик залез в сундук, нашел деньги, которые отец отложил на черный день, начал считать их. Остановился он при счете два миллиона. Мальчику присудили медаль математического общества».
СТРАЖ. Ну, надо же! Ну, ты подумай! Медаль присудили! (Лекарю.)Ты серьезно говоришь, не шутишь? (Старику.) Шутит небось. (Лекарю.) Мальчику дали медаль, не папе?
ЛЕКАРЬ. Папе десять лет дали.
СТРАЖ (для Старика). Ну, надо же! И папу не обошли, и папа сподобился! Вот семейка.
Все смотрят на Старика.
СТАРИК. Мама небось рада.
ЛЕКАРЬ. А ты?
СТАРИК. Мне все равно.
СТРАЖ (лекарю). Давай еще.
ЛЕКАРЬ (достает другую газету, читает). «Из обнаруженного окаменелого яйца динозавра…»
СТРАЖ. A-а?! Яйцо нашли! Чего угодно ждали, только не яйца!
Старик мрачно, не шевелясь, слушает.
ЛЕКАРЬ. «Из обнаруженного окаменелого яйца динозавра ученым удалось приготовить…»
Старик выпадает из кресла, бьется в конвульсиях смеха.
СТРАЖ. Чего ты?
СТАРИК (берет себя в руки, садится в кресло). Виноват.
ЛЕКАРЬ. «Из обнаруженного окаменелого яйца динозавра…» (выжидающе смотрит на Старика.)
Старик мрачен и недвижим.
«Ученым удалось приготовить…»