Антология сатиры и юмора России XX века. Том 32. Одесский юмор
Шрифт:
Семен Лившин, Виктор Лошак
Человек-невредимка
Есть люди, про которых говорят: «В рубашке родился». Этот родился прямо в костюме с галстуком и при часах. Всю жизнь ему не просто везло – фантастически везло! Точнее, его везли.
Но давайте по порядку. Во-первых, он был жулик. Он был жулик и во-вторых, и в-третьих, и в-десятых. Это было написано у него на лице крупными буквами. Вскоре он запутался в своих махинациях и был изгнан из учреждения.
– Может, напишете «по собственному»? – всхлипнул он. – А то с
– Ладно уж, – отмякли кадровики. – Но смотри!
Он посмотрел на их бумагу. Послышался легкий треск. Это, прорывая на спине пиджак, вырастали у него два ангельских крыла. Они переливались всеми цветами характеристики и отсвечивали радужными формулировками: «Принимал меры для принятия мер», «Активно участвовал в чтении стенгазеты»…
Предместкома ураганно дыхнул на печать, словно велогонщик, проверяемый на допинг, – и… И подхватила могучая бумага экс-жулика, а ныне ценного работника, и понесла его над мирской суетой, а вдогонку неслась аллилуйная скороговорка: «Ой ты, гой еси, морально устойчивый! Исполать тебе, передовик ты наш!»
Он вмиг пролетел сквозь отдел кадров и, стремительно стирая грань между пром– и продтоварами, приземлился в райпотребсоюзе. Но вскоре райпотребсоюз залихорадило, и наш герой приготовился к катапультированию «по собственному».
– Так мне и надо, мерзавцу! – причитал он. – Одно прошу: доброе имя мое не пятнайте!
То ли на этот раз слеза у него получилась недостаточно вязкой, то ли слишком набедокурил, но вместо привычно-стыдливых «участвовал-выполнял» написали откровенно – «развалил». И все.
Если бы все должностные лица были бы так принципиальны, нам бы не пришлось сталкиваться с человеком-невредимкой. Он движется по жизни зигзагами. Рядом ложатся крупнокалиберные «с занесением» и «взыскать ущерб», дивизиями идут ревизии, все ближе, ближе, вот уже в двух шагах от него подорвался на приписках главбух, вот сам повелитель чебуречной разоблачен и низвергнут в младшие давильщики пюре; еще немного – и… Но чу! Отбыли проверяющие, вернулись на исходные позиции ревизии, а потом нет-нет да и объявится снова человек-невредимка. Проходит месяц-другой, и, смотришь, выговор зализан, оклад не хуже прежнего, и несут эту птичку-феникс по служебной лестнице тугие крылышки характеристик. Ибо никто не хочет, чтобы его контора прослыла кузницей жуликов и бездельников. Пусть теперь другие попробуют разбираться с этим ценным кадром, хотя на нем уже и пробы негде ставить.
Конечно же, авторы зефирных рекомендаций хорошо знают цену этим документам, но…
– …Но вы понимаете: позарез нужен был человек! Пришлось на остальное закрыть глаза.
Когда же дело начинает перекипать в уголовное, слышится запоздалое хлопанье себя по лбу:
– Ну? Верь после этого людям!
Верьте! Но не зря же былинные кадровики предлагали кандидату в добры молодцы износить семь пар железных сапог. Может, это и был старинный перегиб, но все-таки, согласитесь, лучше, чем другая крайность. Если первого попавшегося на чем-то работничка ведут на очередную
Однако и эта система беспощадной снисходительности дает иногда осечку.
В одном СМУ решили освободиться от прораба, который к полудню мог руководить лишь з-з-закуской. Исчерпав арсенал взысканий и укоризн, строительное начальство решило сплавить его подобру-поздорову. Мол, городок небольшой, и если выгнать с треском и грохотом, то никто взять выпивоху не захочет и он запросится назад.
Написали: «Умеет налаживать контакты с людьми» (см. ежевечернюю компанию у пивной «Голубой запой»).
Расчет оправдался. Экс-прораба тут же взяли на автобазу. Но после того как он пропил молоковоз со всем содержимым, автобаза побыстрее спихнула его быткомбинату, тот перебросил в ремконтору, дальше мелькнули «Заготзерно», «Сельхозтехника» и, наконец, опять родное СМУ.
– В штатном расписании нету такой должности – «алконавт», – улыбнулся начальник СМУ. – Поищи дураков в другом месте.
– А чего искать? – возразил тот, поигрывая именным штопором. – Вот, читайте.
Похолодевший начальник СМУ увидел ворох отменных характеристик. И свою собственную подпись, удостоверявшую, что податель сего работник хоть куда. Куда-нибудь – только чтобы поскорее уволился.
Так что прежде чем с ликованием давать ему горящую путевку в жизнь, не мешает прикинуть: а кто, собственно, виновник данного торжества и в чем именно? Кто подал мысль в очередной раз вытаскивать сухим из воды человека-невредимку и что ему за это будет?
В общем, как поется в любимом кадровиками романсе: «Не искушай меня без нужды, а в случае необоснованного искушения неси ответственность по всей строгости!»
Семен Лившин
Деловая ностальгия
Кто смеется последним? Тот, до кого позже всех дошло? Самый занятой? Осторожный?
Нет! Последними, лет десять спустя, смеются сами фельетонисты.
Смеются над героями фельетонов и немножечко над собой. Да и как не улыбнуться при виде свежего, еще пахнущего старой типографской краской ретро!
Но потом им хочется перевести эту улыбчивую ностальгию на деловые рельсы. По-гвардейски расправить плечи и, печатая шаг на машинке, доложить читателям:
– За данный период выведено на чистую воду… выявлено… снято с работы… высмеяно… итого – ого-го!
И – цифры, цифры! Довешенные после фельетонов недовесы – тоннами, прекращенная волокита – годами, сэкономленные нервы населения – километрами…
– …И-и! – одобрительно подхватит эхо.
А память разматывает старые страницы. Мелькают полузанесенные временем столбики с названиями фельетонов, проносятся едва различимые на скорости сообщения о принятых мерах.
– А что после этого изменилось? – допытывается эхо.
Меньше становится магазинов типа «Дары подсобки». Больше в них хороших товаров. Лучше ходит транспорт (правда, не всегда). Реже оборудование простаивает (правда, не везде).