Антология советского детектива-42. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Доброе утро! — приветствовал Конрад Голубовского и с сожалением подумал, что пирожкам суждено остыть.
— Здравствуйте! — Голубовский протянул тощую ладонь, и они пожали друг другу руки.
Потом они вместе пошли наверх. Два старика. Один шел враскачку, как моряк, и, мечтая о пирожках, с достоинством отвечал на приветствия. Второй — развалина, семенил мелкими утиными шажками и широкой улыбкой приветствовал тех, кто приветствовал Конрада.
— Насколько я понимаю, — засюсюкал Голубовский,
— Садитесь, — Конрад предложил свидетелю стул. Тут же в соседней комнате послышалось движение.
Вошел Юрис. В руках у него была вешалка со светло-коричневым плащом покроя реглан. Юрис держал плащ высоко и поворачивал из стороны в сторону: так обычно держат одежду на ярмарочных распродажах и в химчистке, когда хотят разглядеть мелкие пятнышки. Юрис повернул плащ спинкой к Голубовскому.
— Узнаете? — спросил Конрад.
Голубовский пожал плечами, почесал висок, выпятил нижнюю губу.
— Черт его знает… Может быть… Примерно такой был на этом, который ударил… Но утверждать не берусь! Для того, чтобы утверждать, надо быть полностью уверенным. Для того, чтобы утверждать…
— Спасибо, Юрис!
— Для того, чтобы утверждать…
— Вам тоже спасибо! Юрис унес плащ.
Плащ нашли на диване на втором этаже дома Римшей, рядом с брезентовыми инкассаторскими мешочками. Преступник или преступники не хотели возиться с рублями, трешками и пятерками — деньги были рассыпаны по дивану и полу, общая сумма составляла около четырех тысяч. Казалось, все произошло в страшной спешке, потому что один инкассаторский мешочек завалился за диван и остался нетронутым — в нем было почти три тысячи.
— Посмотрите сюда! — Конрад пригласил Голубовского поближе к письменному столу, Он разложил целую серию фотоснимков. С фотоснимков смотрели разные мужчины. И Хуго тоже. Конрад включил настольную лампу, чтобы Голубовскому было лучше видно.
— Не похож ли кто-нибудь из них на человека, который вошел в магазин?
— Тогда?
— Тогда.
Голубовский нацепил на нос очки, его лицо собралось мелкими морщинками. Он сосредоточивался. Он выглядел как человек, который глубоко осознает серьезность доверенного ему задания и готов ради дела принести самые тяжкие жертвы.
Голубовский по нескольку раз рассмотрел каждую фотографию и с ударением произнес:
— Здесь его нет. На инкассатора напал часовщик Дуршис. Я это уже показывал.
— Вы утверждаете?
— Утверждаю, что на инкассатора напал гражданин Дуршис или кто-то очень на него похожий.
Конрад отложил в сторону фотографию Хуго и собрал остальные. Он двигался медленно, даже сонно, движения его были мягкими, как у лемура. Он тянул время и неприметно, но зорко следил за реакцией Голубовского.
— А не этот ли был
Голубовский присунул фотографию Хуго почти к самому носу, потом наклонился поближе к лампе.
— Не-ет. Впервые вижу.
— Этот снимок сделан год или два назад. У меня есть более поздний, но… — он нарочно не окончил предложенне, чтобы дать возможность Голубовскому попросить: «Покажите!»
Конрад ловко разложил перед ним снимки, сделанные после смерти Хуго. Хуго лежал на ковре в большой комнате Римшей. Казалось, будто тяжелый орнамент ковра давит на него, и он открыл рот, чтобы это сказать.
Ни одна черточка не дрогнула в лице Голубовского, однако руки предательски затряслись.
— В этом доме он был не один. Были там и другие трупы, — как бы между прочим заметил Конрад.
Руки Голубовского перестали трястись. Может быть, это была непосредственная реакция на жуткие фотографии? Он же не медик и не юрист, которые со временем привыкают к подобным картинкам.
— Ужасно…
— Не знаете?
Голубовский покачал головой. Казалось, он размышляет о чем-то. Конрад подписал ему пропуск и сказал?
— До свидания!
Голубовский вздрогнул, будто его внезапно разбудили, взял пропуск, поклонился и быстро вышел.
Конрад разминал сигарету, чтобы придать ей округлую форму, но она лопнула, и он бросил ее в корзину для бумаг.
Кто такой этот Голубовский? Почему он врет? Голубовский… Знакомая фамилия. Казалось, память вот-вот подскажет ему то, что нужно, но ей опять не хватило силы, и мелькнувшая было догадка рассеялась, так и не оформившись.
Кто такой Голубовский? Это надо узнать сегодня же.
Вошел Юрис и доложил, что продавщица трикотажного магазина сразу узнала плащ.
— Тот самый, — сказала она.
— Такой же, — поправил Юрис.
— Реглан, пятьдесят второй размер, четвертый рост, точно?
— Как в аптеке.
— Давно работаю в магазинах.
Но фотографию Хуго показывали ей напрасно: она не приметила лица преступника.
— Хочешь чаю с пирожками? Когда я покупал, были совсем еще теплые.
— Потом, — отказался Юрис. — Кассирше показывать картинки? Эти, свеженькие?
— Зачем?
— Я тоже думаю, что незачем, Пойду отпущу ее.
— Алвис не звонил?
— Нет.
— Хорошо. Я сам справлюсь. Иди… иди, но к одиннадцати возвращайся. И придумай что-нибудь умное, чтобы на совещании нам не пришлось хлопать ушами. Такой клубок накрутился, хоть вешайся, Что с квартирантом Лангерманиса? Выяснил?
— Вася-Кот. Сидит. Увел велосипед.
— Где сидит?
— В предварилке. Скоро суд. Я им займусь, как только появится свободная минутка.
— Ну, иди же! Чего стоишь? Время не ждет!