Антология советского детектива-45. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Густой разнообразный лес тянулся вдоль реки многокилометровой полосой, да и вбок он отходил весьма изрядно.
Эти заповедные места — еще с Наполеоновской кампании — любили партизаны.
На противоположном, низком, берегу — почти от воды и до горизонта раскинулись колхозные поля. Там, возле тихих заводей, по субботам и воскресеньям, должно быть, появлялись местные на велосипедах и гремящей мототехнике, купались, загорали и с песнями пили всевозможное спиртное, расположась на сочной травке под защитою разросшихся кустов.
Сегодня
Невский неспешно спустился к реке, постоял на пирсе, наслаждаясь тишиной, выкурил еще одну сигарету и твердо про себя отметил, что здесь-то уж, в санатории, совершенно необходимо бросить курить — навсегда.
Собственно, нечто подобное он пытался сотворить еще пятнадцать лет назад, когда только кончил психфак университета и, волею судеб, оказался на работе в КГБ, где занимался психологией пропаганды и дезинформации. Тогда покончить с куревом не получилось.
Нет, он совсем не помышлял идти на службу в органы и даже, более того, боялся их панически, как, разумеется, и все, с кем был знаком. Но!..
Накануне защиты диплома к ним в группу заявился некто и, побеседовав отдельно с каждым из троих особо успевающих студентов, предложил работу в закрытой проблемной лаборатории, недавно созданной совместно Академией наук и Минкультуры, — уж куда, казалось бы, солидней!.. И поскольку психологи тогда не больно-то ценились и с распределением была проблема, а ответственный товарищ всем сулил златые горы и блистательные перспективы, то без пяти минут выпускники, подумав, дружно согласились.
Они даже и не представляли, кто в реальности стоит за вывеской конторы. Это выяснилось много позже.
Но работа оказалась интересной и, на первый взгляд, нисколько не ужасной, даже очень-очень нужной — для дальнейшего развития науки. Ну, а ежели и возникали вдруг какие-то сомнения, их удавалось вовремя гасить искусство не особо сложное, однако оставлявшее в душе болезненный осадок.
Двое из былых сокурсников неважно кончили: один сошел с ума, другой с волчьим билетом вылетел на все четыре стороны и сгинул.
Невский устоял. Возможно, от депрессии и прочих неприятностей его спасла внезапно пробудившаяся страсть к восточным боевым искусствам. Изучать тогда их было негде, а в конторе, скрытно, но всесильно опекавшей их лабораторию, здоровый интерес к таким единоборствам, как ни странно, даже поощрялся. Впрочем, что же тут такого странного!.. Ведь КГБ всегда был чем-то вроде рыцарского ордена, масонской ложи, члены которой могли претендовать на многое, неведомое для других сограждан. А критерии для "посвящения" определялись просто: полная и постоянная лояльность к власти, инициативность и — само собой — отменный профессионализм.
Как профессионал Невский зарекомендовал себя сразу, да и пассивным, тупым исполнителем не был никогда. Что же касается лояльности, то тут, обладая несомненной актерской жилкой, он мог задурить голову кому угодно.
Родина нуждается в защите? Население страны сплошь состоит из пьяниц, дураков и тайных, но от этого — вдвойне опасных недоброжелателей незыблемого строя? Очень может быть. Скорее даже, так оно и есть. В стране, где все равны, особо нужно печься о покое и священной безопасности тех избранных, кто все же чуточку равнее. Это Невский понимал, поскольку по иронии судьбы сам оказался как бы приобщенным к этой категории людей. И был обязан до седьмого пота отрабатывать такую приобщенность.
И приятно вроде — и паскудно в то же время. Тут уж поневоле в чем угодно будешь находить отдушину и утешенье, лишь бы крыша не поехала совсем.
Он мог бы спиться, мог стать наркоманом, мог в конечном счете превратиться в убежденную злопамятную гниду, у которой не осталось ничего святого за душой, — такое на работе наблюдалось сплошь и рядом.
Мог, удачно делая карьеру, окончательно утратить свое "Я", да бог сберег — направил на иное.
Целых девять долгих лет он постигал премудрости восточных стилей боя и немало преуспел на этом поприще.
Как утверждал его сокурсник, раньше времени лишившийся ума: "В человеке с Лубянки должно быть все прекрасно — и лампасы, и сноровка убивать одним щелчком".
До пышных позументов и больших лампасов Невский не дорос, тогда как в остальном.
Вот разве что курить не бросил, хоть и знал: искусство рукопашной схватки с этой напастью несовместимо. Ну да он в наставники не метил, утешаясь тем, что хватит для него и ремесла, а не высокого искусства.
Главным было несколько иное: понять и испытать на своей шкуре, что это такое — необыкновенное умение и вправду убивать одним щелчком.
Он даже не чурался выпивки в кругу друзей, которым в голову не приходило, кто он и чем занят. Полагали, и вполне резонно: если получает неплохой оклад, здоров, красив и диссертацию недавно защитил, то, значит, человек при деле, хорошо и с пользою сумел устроить свою жизнь, чего недурно пожелать и остальным.
Да, диссертация. И тема-то нашлась не самая пустая: "К вопросу о психологическом обосновании вариативной восприимчивости руководителей среднего звена".
Название, естественно, дурацкое, но ежели копнуть по существу.
Высокое начальство тему утвердило без малейших проволочек — ведь оно давно уже избавилось от всевозможных комплексов означенного "среднего звена", которое теперь считало нужным контролировать особо, дабы умственная смута пресекалась сразу, на корню и лишь проверенные кадры шли со временем "наверх".
Защита, как положено, была закрытой, оппоненты отмечали новизну и актуальность диссертации, а после был банкет в кругу понятливых коллег. Короче, внешне — очень мило, скромно и со вкусом.