Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
Муравьев
Игорь просидел в кабинете около часа. Он находился в странном состоянии полудремы, в том самом, когда все становится расплывчатым и в реальность врываются какие-то странные картинки, появляются чьи-то лица, слышатся непонятные голоса. Он вдруг снова увидел кухню и лежащего Судина, а на подоконнике сидел Мишка Костров, веселый, наглый Мишка, но почему-то он был в очках и кутался в оренбургский платок.
— Ну что, Игорь, — хохотнул Костров, посверкивая золотой фиксой, — тяжело, брат, без меня... — Хохотнул и исчез. И кухня расплылась,
Муравьев тряхнул головой, открыл глаза. На столе заливался телефон.
— Муравьев.
— Игорь, — услышал он голос жены, — это я.
— Иннуля, ты что?
— Хочу узнать: ты домой придешь?
— Ты понимаешь...
— Я понимаю, но приехал Петя.
— Какой еще Петя?
— Сестры твоей, между прочим, муж. Он всего до утра. Мы собрались все. Может быть, ты хоть на минутку заглянешь? — В голосе жены слышалась надежда. Но вместе с тем Игорь уловил и металлические нотки. — Кстати, папа на что уж занят, и то приехал. Он с тобой поговорить хочет.
В начале войны его тесть, Александр Петрович Фролов, был директором оборонного завода. В прошлом году его назначили замнаркома, и жизнь у Игоря сразу же испортилась. По управлению немедленно пошли слушки, и его иначе, как «зять Межуев», за глаза не называли. Вот поэтому Муравьева и майорские погоны не очень обрадовали. Знал, что начнется опять: «Служишь как медный котелок, а все в капитаны не выбьешься, а тут без году неделя в МУРе, и уже нате вам — майор. Жениться надо с умом».
— Игорь, — прервал его мрачные раздумья голос тестя, — ну как ты там?
— Все нормально, Александр Петрович.
— У тебя всегда все нормально. А у нашей бабушки чуть карточки сегодня не украли, — засмеялся в трубку Фролов, — она тебя ждет не дождется. Имеет точные приметы злоумышленника. Ну ладно, ты приходи. Вся семья в сборе. Неудобно. Хочешь, я Маханькову позвоню?
«Вот оно, начинается», — с тоской подумал Игорь.
— Что молчишь, не бойся, шучу. Я же понимаю все. Но все-таки вырвись хоть на часок, я свою машину могу тебе прислать, — продолжал тесть.
— Александр Петрович, я постараюсь, а пока дайте Инне трубку. Слушай, малыш, я тут ход один придумал. Ты позвони шефу, пригласи его, а?
— Сейчас.
Данилов зашел минут через десять.
— Решил по мне из главного калибра ахнуть? Жену вперед пустил. Сам-то что?..
— Ох, Иван Александрович, муж сестры с фронта приехал, Петька. Ну, они там и устраивают какое-то гульбище.
— Это какой Петька? Карпунин?
— Он самый.
— Твой живой укор?
Игорь усмехнулся. Он вспомнил июль сорок первого и хилого очкарика Петьку в военной форме с петлицами старшего политрука. Встреча с ним оказалась последней каплей, переполнившей чашу терпения Игоря. Чуть не плача, он прибежал тогда в управление и написал рапорт начальнику МУРа с требованием немедленно отправить его на фронт.
— Ну, что замолчал? — Данилов вынул партсигар. —
— Теперь нет. У каждого своя война. — Игорь задумался, — у Петьки своя, у Мишки Кострова тоже своя, у пацанов, которые вместо взрослых на заводах к станкам стали, тоже своя. Я ведь помню, как вы сказали в сорок первом, что армия наступает тремя эшелонами. А мы четвертый, мы ее тыл охраняем. Нет, не жалею я. Мы в своей войне за других не прячемся.
— Вот и дожил я до светлого часа, — Данилов тяжело опустился на диван, — начали меня на старости лет цитировать. Ну что ты на меня так смотришь? Хоть в двадцать три часа по гостям не ходят, но, принимая во внимание военное время, можно зайти на пару часов. Погоди, ну погоди же ты. Ох и заматерел ты, Игорь, раздавишь начальника. На. — Данилов достал из кармана новенькие серебряные погоны с двумя просветами и желтыми звездочками. — Смени погоны-то. Пусть твой свояк видит, что и мы не зря командирский паек получаем. — Он встал, подошел к столу, снял телефонную трубку: — Дежурный? Это Данилов. Мы с Муравьевым будем по телефону Д1-31-19. Если что, немедленно звони туда. Ясно?
Иван Александрович повернулся к Игорю.
— Ты не думай, что я водку пить иду. У меня корысть своя есть. Тесть мне твой нужен, инженер-генерал-лейтенант, замнаркома Фролов.
— Зачем еще? — настороженно спросил Игорь.
— Руководить — значит предвидеть. Ясно?
— Пока нет.
— Ты вот проект приказа подготовил о командировании старшего лейтенанта Белова в Баку. Подготовил?
— Да.
— А как он туда добираться будет? На обычном-то поезде он больше недели по нынешним временам протрясется. А дело спешное.
— Все равно не понимаю.
— В наркомате твоего тестя своя авиация. Я выяснил, что в Баку они ежедневно летают.
— Понял теперь.
— А раз понял, мы с ним договориться должны, чтоб его летуны Сережу прихватили.
— Я...
— Ты сиди молча. Я говорить буду. Думаю, он не откажет. Не за урюком же мы его посылаем. А теперь звони домой. Инна что-то насчет машины говорила.
В городе начиналась метель. Снег крутился в темноте улиц, хлестал по стенам домов. Они стояли у входа в управление, спрятав лица в поднятые воротники полушубков. Наконец из крутящейся мглы вырвалась занесенная снегом большая черная машина. Данилов, прежде чем сесть в нее, посмотрел вверх. Неба не было. Все смешалось. Была только клубящаяся холодная темнота.
И как же приятно было после холодной улицы войти в чистую, теплую квартиру. После темноты свет в ней казался особенно ярким, а радостные лица встречающих — необыкновенно красивыми.
— Петька, — сказал Игорь и засмеялся, — собака, да тебя совсем не узнать. — Он сгреб Карпунина, прижал к своему мокрому полушубку. — Постой-ка!
Он с удивлением взглянул на его погоны с медицинскими эмблемами.
— Ты же политработник. С каких пор ты в доктора попал?
— А я и есть политработник, — смущенно ответил Карпунин, — меня после ранения замполитом санитарного поезда назначили, вот какие дела.