Антропочервизм
Шрифт:
Чего только стоили лет пять тому назад рассказы механизатора Петьки-хромого про шабаш ведьм! Он так реалистично описывал события, развернувшиеся на его глазах, что заподозрить вечно пьяного тракториста совхоза «Путь к изобилию» во вранье или «глюках» было трудно. События той ночи долго будоражили и без того воспаленные «Квадратом» умы местного населения. Обычно народ стороной обходит
таинственную зону, а после памятной ночи тропа к ней так утрамбовалась, будто стадо мамонтов прошло. Всем хотелось своими глазами увидеть пляски голых ведьм или хотя бы следы их присутствия в лесу. Но везунчиком так и остался один-единственный Петька-хромой. Известное дело – ведьмы шабашат только раз в году. А вот таинственные следы или странные знаки находили
Очевидцев сразили наповал «ведьмины круги». Их было много. Вокруг елок геометрически правильными кругами выросли грибы – мухоморы и поганки, высокие, крепкие и аппетитные. И это зрелище было одновременно и потрясающе-завораживающим, и гнетуще-отталкивающим.
Василий тоже был ходоком до «шабашей», потому сейчас и выглядел напуганным.
– Ты ж видела, у меня вчера гости приехали. Мы со сватом так «набубенились» в бане, что даже не помню, как оказались у «Бермудского квадрата» и Джулька с нами увязалась. Может, гулять с ней пошли, а может, чего задумали. Право же, не помню почти ничего. Помню только с момента, когда мы уже зашли в «Бермуды». Там такая темень. И тишина. Такая зловещая тишина, что сразу виски заломило.
И чем дальше Василий говорил, тем лихорадочнее становился блеск в его глазах. Зрачки расширились, а сами глаза, обычно раскосые, приняли странную эллипсовидную форму.
– А сват мой прет в глубь «Квадрата» и прет. Я ему кричу – не слышит, свищу – бесполезно. В общем, и я за ним пошел. Хоть и пьяный был, а соображалка сработала: сват– то не местный, всех тонкостей про нашу таинственность не знает. Спасать его надо. – Тут Василий надолго замолчал.
– Что-то я не понимаю, при чем тут Джулькины сегодняшние прогулки, если вы вчера ходили? Да и свата твоего я видела сегодня.
– Ох, не знаешь ты главного. Мы там такое увидели! Такое! Я когда свата догнал, прямо в его спину уткнулся. А он стоит как истукан, глаза вытаращил и пальцем тычет вперед. Я как посмотрел вслед за его пальцем, сам чуть Богу душу не отдал. Ты когда-нибудь видела муравейник размером с дом? Нет? А там есть такой. И муравьи ползают, такие огромные, что наши кошки. И копошатся, копошатся. Зрелище не для слабонервных.
– Ну, муравейники громадные, допустим, в природе встречаются, а вот муравьев размером с кошку не бывает. – Я не поверила Василию ни на секунду. – Вы в прошлом году с тем же сватом в заброшенный коровник залезли за навозом сорокалетней выдержки, помнишь? И что? Надышались навозным наркотиком и тоже сказки рассказывали про чертей да привидения. И русалок ваших из пруда помню. Как же, после «паленой» водки и не такое привидится. Так что, Вась, вспомни притчу про пастуха и волка и перестань народ пугать своими бреднями, примерещилось вам со сватом все с пьяных глаз.
– Примерещилось?! – вскрикнул Василий. – Да у нас и доказательства есть. Мы, когда очухались, сват свой мобильник достал и начал снимать на видео это девятое чудо света. Долго водил камерой, со всех сторон снял.
– И что, получилось? – мне стало уже интереснее. Одно дело слова, совсем другое – материальное доказательство. Сама когда-то была свидетелем зависшей инопланетной «тарелки», да вот заснять на видео не успела. А Василий с техникой дружит давно, большой дока по этой части.
– Мы когда вернулись, даже и не вспоминали про этот муравейник. Опять в баню пошли, добавили, сама понимаешь. И только когда спать укладывались, вспомнили про это дело. Позвали своих жен и стали им отснятое показывать. Так вот здесь жуть-то и началась. Около муравейника примерно в полутора метрах над землей рожа чья-то показалась, как из тумана, ни рук, ни ног – одно лицо странной формы в виде пня. Глаза! Это даже не глаза, одни глазницы смоляные, чернее ночи, и рот открытый, и тоже черный внутри, и квадратный. И вся эта хренотень двигается, то приближаясь, то удаляясь. А тела не видно. И ведь, когда сват снимал муравейник, ничего подобного не было, мы ж рядом стояли, совсем близко. Такое бы не забыли. Мистика какая– то. Ты как думаешь? Джулька вернется? Ее этот пень не сожрет? Я Тамарке боюсь говорить, что собака в ту сторону потопала. Они со сватьей и так вчера страху натерпелись с нашими мобильными съемками.
– Тащи телефон, я тоже хочу посмотреть. Тогда и поговорим конкретно.
– Я мигом. И свата заодно приведу. Как свидетеля.
Василий безропотно побежал к калитке. Не знаю почему, но мне он доверяет и всегда приходит за советом. Сейчас принесет вещественные доказательства, и я тоже приобщусь к тайне нашего «Бермудского квадрата».
Вернулся Василий быстро, и свата привел, как обещал. Только что-то кислые физиономии у них.
– А мобильник разрядился. Странно. Я его вчера перед отьездом зарядил. – Это уже сват. – Обычно на три дня хватает. Странно, странно…
– Да у меня эта же модель, и зарядное устройство есть. Сейчас принесу, подключим. Делов-то!..
Я принесла зарядное устройство. Сват почему-то дрожащими руками долго совершал простейшие манипуляции. Наконец, ему удалось подключить телефон, он набрал PIN-код, аппарат привычно тренькнул приветствие и… Прямо на наших глазах с телефоном стало происходить невероятное: экран вспыхнул ярким светом, затем погас, сам телефон издал какой-то жалкий мяукающий звук и «приказал долго жить». Хорошо хоть, не задымился, как в любимом народом фильме «Гений».
Джулька вскорости вернулась живая и невредимая. Сват долго бегал с телефоном по мастерским, но безуспешно. С Василием и его женой мы договорились никому об этом происшествии не рассказывать. Засмеют ведь. А тайна «Бермудского квадрата» так и осталась тайной.
Муж Музы
Спасибо Саше Тюжину за идею
Шла вторая неделя с тех пор, как писатель Овечкин бесцельно и безвольно (что ближе к истине) целыми днями валялся на диване. Изредка он включал телевизор, лениво щелкал пультом по каналам, пытался всматриваться в то, что мелькало на экране, вслушиваться в слова, но все казалось нереальным, далеким, чужим или попросту неинтересным. Диван был старый, продавленный, в нескольких местах пружины почти прорвали обивку, они так и норовили впиться в тело Овечкина, который, однако, ничего не замечал. К тому же он никогда и не придавал таким мелочам большого значения. А тем более сейчас… Когда отсутствовал интерес к жизни, когда был утерян ключик к ее смыслу…
Всеволод Геннадьевич тосковал. Та, которая верой и правдой служила ему несколько лет, исчезла. Самая желанная, самая любимая и лучшая из женщин покинула его, не оставив ни записки, ни какого-либо намека на причину своего ухода – ни-че-го.
– Я даже номера ее телефона не знаю… – страдальчески стонал Овечкин и тут же сам себя одергивал: – А зачем бы он мне понадобился, когда она была всегда рядом?
Привычка пагубно влияет на тело, а уж про сознание и говорить нечего. Писатель настолько привык к постоянному присутствию женщины, что совершенно позабыл о далеких временах без нее. Без нее, без своих романов, которые (что греха таить?) были и написаны-то под воздействием чар искусительницы. Или вдохновительницы?
Всеволод Геннадьевич призадумался: «Черт! Прямо наваждение какое-то. Почему я не могу вспомнить, как ее зовут. И лицо не помню, ни единой черточки. Может, у меня “белая горячка” началась? Да нет же – я не пью. Интересно, у трезвенников она случается? Ничего не помню, но точно знаю, что я кого-то люблю и это существо – стопроцентно – женского пола. Да, люблю… Или любил?.. А может, придумал любовь?..»
От размышлений его оторвал напористый звонок в дверь. Пришлось долго искать тапочки, тащиться в прихожую. Овечкин надеялся, что назойливый посетитель не выдержит долгих сборов хозяина квартиры и уйдет. Но трель не смолкала.