Антропологическая элитология

Карабущенко П. Л.

Персонализм Платона налицо. Мы говорим именно о персонализме, хотя, конечно, сам Платон такого термина никогда не употреблял. Хотя и на этот счет есть некоторые оговорки. В частности мы имеем в виду высказывание А.Ф.Лосева на этот счет. Авторитет этого исследователя у нас не вызывает ни каких сомнений. В «Очерках античного символизма и мифологии» (1928 г.) Лосев пишет о том, что ему кажется, что «эйдос» и «идея» есть лицо предмета, лик живого существа. При этом он давал метафорическое и интуитивное толкование этого понятия, которое ни в коем случае не может служить прямым переводом. Лосев далее пишет: «Ясно без доказательств, что нельзя понять и оценить человека, не увидавши

его лица. Нельзя иметь реальное отношение к человеку, лицо которого от нас закрыто. Лицо – совершенно особенная «часть» тела, как-то особенно значащая, как-то своеобразно существенная для всего человека. В лице наиболее выражен человек. И никакая другая часть тела, как бы ни была выразительна, не идет в сравнение с лицом: никому не приходит и в голову это сравнение. Увидать лицо человека значит увидать самого человека». [99] Мы можем от себя к этому еще добавить, что лицо есть «личность» тела, есть «личность» физическая. Такая «личность» есть у всех. Но подлинной человеческой личностью является «духовное лицо» индивида. С такой личностью обстоит все гораздо сложнее, ибо она сразу не узнаваема. Обратной стороной лица есть «личина» – ложный образ, обманка. Персона может иметь как «лицо», так и «личину» в зависимости от ситуации.

99

Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993. С. 233.

Таким образом, Платон говорит о том, что всегда узнаваемо. А человека как раз можно узнать по его физическому и духовному лицу. Личность — это как раз и есть то, что наиболее узнаваемо, т.е. наиболее отличает одного человека от другого. «Эйдос» как «лицо» есть в этом смысле персоналистическая категория, так как у каждого индивида должен обнаружиться, должен проявиться его «эйдос». Человек без «эйдоса» — жалкое существо, которое не имеет своей личности. Личность – это и есть подлинный человек.

Приведенный выше материал свидетельствует о том, что философия идей не может не быть уже изначально персоналистической, хотя бы еще и потому, что в этой философии присутствует личность самого Платона, и то, что описывается в ней, творится в сознании ее автора. Философия Платона есть дневник его сознания, есть своего рода его автобиография, исторически запечатленный генезис его личности. Поэтому персонализм Платона можно определить только как элитарный, ибо предложенная им схема генезиса личности отрицает всякую массовость и общедоступность, поскольку предъявляет слишком высокие критерии к человеку, критерии его высшего духовного совершенства.

ОБЩИЕ ОСНОВАНИЯ ЭЛИТАРНОГО СОЗНАНИЯ Излагая основные проблемы элитарного сознания, нам необходимо выявить его теоретические историко-философские истоки, качественные особенности, отличающие его от сознания масс, а также раскрыть его роль в общественных процессах. В своих оценках элитарного сознания мы будем придерживаться сложившейся к нашему времени в элитологии доктрины социокультурной избранности меньшинства. Еще И.Кант полагал, что сама противоречивая человеческая природа определяет социальное и интеллектуальное неравенство человека в его общественной жизни. [100]

100

Кант И. Сочинения. М., 1966. Т.6. С. 11.

Нельзя отрицать действительно существующую биопсихическую неоднородность людей и, в частности, то факт, что некоторые являются более одаренными или более способными для выполнения определенного вида деятельности, чем другие. Различная степень и различные виды одаренности всегда будут выдвигать одних на руководящие роли, а других — на роли руководимых. Это деление общества на управляющих и управляемых, с точки зрения элитологов, есть вечный закон социального бытия, источник которого в различии природных способностей людей. [101]

101

Нарта М. Теория элит и политика. К критике элитизма. М., 1978. С.144.

На особую актуальность этой темы указывали в свое время многие исследователи прошлого. Так, К. Манхейм выделял пять важнейших областей исследований, с которых, по его мнению, надлежит изучать генезис и роль элит в демократическом обществе. Среди этих проблем он предлагал рассматривать:

а) способ рекрутирования элит из массы;

б) внутреннюю структуру различных элитных групп, их взаимоотношение к обществу в целом;

в) их самоинтерпретацию, самооценку и их оценку аутсайдерами;

г) социальную дистанцию между элитой и массами, понимаемую прежде всего как функцию элитарного сознания;

д) культурные идеалы, создаваемые различными группами элит. [102]

Элитарное сознание, понимаемое им, прежде всего, как "психологическая дистанция" между элитой и массой, занимает в его исследовании исключительное место, ибо оно особенно четко подчеркивает все иерархическое различие, существующее между различными социальными стратами. Именно это чувство — чувство "психологической дистанции" — и является для Манхейма главным критерием элитности субъекта, в результате которого ему становится присущ "аристократический тип" мышления.

102

Манхейм К. Проблемы интеллигенции. Демократизация культуры. Ч.1. М., 1993. С.44.

В зависимости от выдвигаемого в критерии элитности фактора, в "учении об избранности" сложилось три основных подхода к проблеме самого понятия "элиты": 1) исторический (Т.Карлейль); 2) социологический и политологический (В.Парето, Х.Ортега-и-Гассет); 3) философский (Платон).

В сущности, расхождения эти не столь значительные, хотя и несут в себе некоторые нюансы. Так, в частности, социологическая и политологическая точки зрения (родоначальником которых традиционно является все тот же Платон) рассматривают элиту как некий объективный атрибут социально-политической реальности, в то время как философская позиция (не столь, однако, традиционная в самой элитологии) склонна определять элиту, прежде всего, как субъективную реальность, т.е. подходит к вопросу об элите через рассмотрение проблемы особенностей ее сознания.

Выдвигая критерием элиты ее сознание, социальная философия, прежде всего, имеет в виду наличие у элиты особого, присущего только ей одной, вида общественного сознания, отличного по своим качественным характеристикам от сознания массового. Акцентируя внимание на критерии элитности, мы первоначально желаем указать на специфику методологического подхода этих трех позиций, поскольку именно она (позиция) и определяет тематическую направленность всех работ в этой области социального знания. Однако подобного рода суждения не должны разводить элитологию по этим трем магистральным направлениям. Элиту необходимо рассматривать в единстве этих факторов, которые, дополняя друг друга, тем не менее, должны систематизироваться, дабы иметь четко выверенные наукой узловые центры своего соприкосновения.

В последнее время рядом наук активно разрабатываются социальные, политические, научные, культурные и религиозные стороны проблемы природы элиты. Но в каждом из этих направлений, так или иначе, затрагивается и духовная сфера элиты, сфера ее сознания. Косвенно об элитарном сознании говорится всякий раз, когда речь заходит о самоанализе субъективной реальности какой-либо великой личности. Особенно это характерно для исторического типа элиты. Реальная элита, элита сегодняшнего дня, как правило, находится еще в процессе своего становления и те требования, которые исследователями обычно предъявляются классической элите, элите уже постфактического характера, еще явно не сформировались в духовном мире реальной элиты. В этом, пожалуй, и заключается главная сложность изучения элитарного сознания современного нам общества — есть опасность принять за элиту то, что ею в действительности не является. Феномен псевдоэлитности, легко разрешаемый во временном аспекте, самым роковым образом сказывается на качестве анализа "реальной", чаще всего социально-политической элиты. Научно-культурная форма элитарного сознания дает более надежный для исследования материал, что позволяет нам говорить о ней как не о временной элите, т.е. элитности какой-то конкретной исторической эпохи, а как об элите времени, внесшей заметный вклад в развитие мировой культуры.