Анты
Шрифт:
В середине первого тысячелетия, куда вы и собираетесь, кузнец уже имел полный набор традиционных инструментов: пудовая железная наковальня, закреплённая на массивной дубовой колоде, молот-ковадло в четверть пуда, молот-ручник в полтора фунта, клещи с разными губками, зубила, бородки, подсеки, обжимки, подкладки, напильники, точила и даже штампы.
Всем этим вы будете пользоваться непринуждённо и умело, но прежде вам предстоит научиться выплавлять хорошее железо не в крице, а в слитке, для чего нужна домница с интенсивным дутьём с двух сторон, чтобы потёк металл,
Потом Сварог принялся вдалбливать в наши бедные головы, чем отличается альфа-железо от гамма-железа, когда и как из сплава железа с углеродом возникают разновидности стали: аустенит, феррит, цементит, перлит, мартенсит, троостит и, будь он неладен – ледебурит. Как их закаливать при закритических температурах в состоянии аустенита. Как на глаз определить содержание углерода и тип стали. Потом Сварог долго и тщательно вдалбливал в наши бедные головы тонкости старинной технологии цементации оружейной стали в карбюризаторе, тоесть в смеси угольного порошка, сухого птичьего помёта и мела при прогреве в герметичной форме при девятистах с небольшим градусах в течение двух суток.
На последующих занятиях началась практика ковки. И, когда железо перестало выпадать из наших корявых рук и начало послушно плющиться, мы перешли к изготовлению разных предметов.
Через месяц мы уже ковали сталь. Образцом стал полуторный меч с метровым суживающимся клинком весом в полтора кило. Нужно было добиться ровного шестигранного сечения клинка с короткой тупой площадкой перед рукоятью. И, прежде, чем у нас вышло что-то стоящее, мы запороли не один десяток заготовок. Но терпеливый Сварог спокойно выбрасывал брак и совал нам в руки новый слиток стали. Скажу честно, намучились мы изрядно, но, в конце концов, освоили и ковку, и выведение формы, и нормализацию, и закаливание, и отпуск.
В заключение Сварог раскрыл тайну русского литого булата, который являлся высшим пилотажем кузнечного искусства. Не каждый кузнец брался за изготовление булатных клинков. Представьте себе, целые сутки плавки в закрытом шамотном тигле, а потом двое суток непрерывной осторожной ковки в сто циклов сильного нагрева без охлаждения!
Надо отдать должное Сварогу за то, что он дотошно заставлял нас работать строго по правилам, повторяя и повторяя одно и тоже, пока мы не доводили навыки и изделие до идеала. Удивительно, но вся эта хитромудрая, трудоёмкая и кропотливая работа сделала своё дело и незаметно изменила всех нас. Мы совсем иначе стали относится к оружию и тщательно вдумчиво выполнять любые иные работы.
После освоения ремесла коваля и у Варяга мы тоже начали демонстрировать кое-какие успехи. Осознание внутренней сути оружия сделало его неотъемлемой и обязательной частью нашей жизни. Мы без устали секли, рубили и фехтовали, мастер ставил нас парами, трое на трое, один против двух. Наши стрелки – Рокки, Сержант, Сфера и Черчилль вовсю осваивали лучную стрельбу, а из арбалета стрелять и учиться не надо, фактически привычное оружие. Как-то раз я сунулся на стрельбище и удивился, что вместо луков ребята либо держат на вытянутых руках гантели, либо тянут толстый резиновый жгут. Потом сообразил, что Варяг накачивал им стрелковые группы мышц.
Возможно, вам покажется, что я слишком подробно и нудно описываю наши занятия, но поверьте, потом, когда мы оказались в самой гуще событий по ту сторону кромки, я не раз мысленно низко кланялся нашим наставникам. И порой лично мне всё равно не хватало полученных навыков, и приходилось учиться в ходе суровых испытаний.
Незаметно прошла зима. Команда втянулась в размеренный ритм жизни, и потому однажды раздавшийся сигнал общей тревоги вызвал эффект брошенной в муравейник палки. В помещениях завыла сирена и заморгала красная подсветка.
Не понимая, толи это учебная тревога, толи проверка пожарного оборудования, мы с мужиками отложили боевое железо, оделись и вышли зала, чтобы прояснить ситуацию. Но в коридорах и на этаже происходило непонятное броуновское движение, в котором никто ничего не мог толком объяснить. Из окон отлично просматривались город, шоссе и Паужетка. Там не отмечалось ни малейших признаков тревоги, из чего мы сделали вывод, что проблема касается только Орлиного Крыла. Недолго думая, я набрал номер своего тестя главы местной администрации Буслаева:
– Слушаю тебя, Павел, – на экране появилось его встревоженное лицо.
– Иван Петрович, здесь у нас на базе какая-то непонятная тревога. Все бегают, сирена орёт, начальства нет, и никто ничего не знает.
– Дело серьёзное. Только что стало известно, что наши заклятые друзья из-за океана подвесили над Камчаткой геостационарный спутник. По данным разведки – это мощный дефлектор-ретранслятор, сопряжённый с антенным полем «ХААРПа» на Аляске. Слышал про такое?
– Слышал, конечно. Ну, и что?
– А то, что наши станции наблюдения засекли две пристрелочные фокусировки этого спутника. Помнишь недавнее землетрясение? И, если он ретранслирует полный импульс излучения «ХААРПа», то помимо 9-балльного землетрясения рванут либо Кошелевский, либо Камбальный, поскольку, как в микроволновке, произойдёт закритический разогрев недр. Одновременно могут произойти содружественные извержения на соседних вулканах. Вероятность такого сценария выше девяноста процентов. Это будет конец Лукоморья. И ничего никому предъявить невозможно. Природный катаклизм. Теперь тебе ясен расклад?
– Предельно. Египетская сила. Надо спутник сбивать.
– Ты с ума сошёл! Чем сбивать?! Высота запредельная! Орбита! Да, и кто позволит? А, если и позволят, то замотают в согласованиях и разрешат, когда здесь уже всё лавой зальёт.
И тут меня словно озарение шандарахнуло. Голова заработала быстро и чётко:
– Моим генератором-деструктором сбивать. Нужно обсудить детали с профессором Артемьевым.
– Всё понял. Жди звонка.
Через пять минут на экране высветилась встревоженная физиономия профессора: