Аня де Круа
Шрифт:
– Где ты была вчера? Я не могу тебя столько оправдывать перед всеми! Надо идти к директору, отчитываться! Но, сначала, ты все расскажешь мне!
Подруга резким движением схватила меня за запястье, чтобы потянуть за собой, но тут же отпустила руку, испуганно отпрянув.
– Что это? – показывала она на бинты, которые я поспешила прикрыть рукавом, – Бинты? Ты что это?! Ты… это?!
– Ирочка, все хорошо, неудачно потянула запястье, вот и все.
– Потянула? Ты это мне рассказываешь? После того обморока потянула?
– Ира, не кричи на всю школу, я потому тебе расскажу. Пожалуйста, давай не
– Хорошо, но ты мне все расскажешь! – безапелляционно заявила подруга.
После последовал визит к директору, где я долго отчитывалась о поездке в Париж, причем говорил больше он. Подарки они получили в день моего приезда и фотографии с мероприятия вместе с видео им уже тоже прислали.
– Кстати, сегодня, раз ты уже вернулась, Пушкина, в десять утра в актовом зале будет общий просмотр видео с твоего выступления в посольстве. И ты должна присутствовать. Выйдешь на сцену сказать несколько слов напутствия ученикам младших классов и не забудь поблагодарить учителей. И про меня, надеюсь, тоже не забудешь. Заодно и новый экран опробуем! – воодушевленно потирая руки, сказал директор школы, – а в конце я выйду с поминальной речью. Ведь француз-то погиб! Слышала, небось, уже?
Я кивнула. О боже, скорее бы этот разговор уже закончился!
– Ну и ладно, иди пока на занятия и думай о приветственной речи.
Наконец-то я смогла отправиться в класс. Поскольку я была у директора – пришла уже в середине урока, поэтому мое появление не осталось незамеченным. Все как по команде тут же стали перешептываться, некоторые так громко, что учительнице даже пришлось прикрикнуть на них.
Я попыталась сконцентрироваться на уроке, но у меня это плохо получалось. Не расслышала и слова. В голове проносились какие-то мысли обо всем и не о чем. Время пролетело быстро, закончилась первая пара и все направились в актовый зал.
Огромное свежеотремонтированное помещение… Я вздохнула. Даже здесь… даже здесь все так красиво и ново только благодаря Гаю… Я увидела машущего мне со сцены директора.
– Готова? Через несколько минут начинаем. Сначала говоришь ты, потом видео, потом я.
Он подождал, пока зал заполнился детьми и подтолкнул меня к микрофону. Что говорить? Я стояла и молча смотрела на зал. Слов не было… Не услышав речи, люди снова стали перешептываться. Ну уж нет. Надо прекращать это издевательство. От злости на себя и на других, я заговорила:
– Добрый день! Я хочу поблагодарить нашего директора….
Не помню, что своих слов, но, видимо, сказала не самое плохое, так как в конце речи мне даже аплодировали.
После, в зале погас свет и на огромном экране показался зал ресторана, в котором я читала стихи. Я сжала кулаки… Не хотела позволить воспоминаниям нахлынуть здесь и сейчас.
Камера показала большой красивый и сверкающий зал ресторана. Вот ведущий вечера огласил мой выход. Я появилась на небольшой сцене. Начала читать стихи. Камера показала мое лицо крупным планом, потом заскользила по залу… За столиками сидели незнакомые мне люди в роскошных вечерних нарядах…
Вдруг оператор выхватил в далеком углу зала знакомое лицо… это… Гай! Камера задержалась на нем, Де Круа очень внимательно слушал и… его глаза блестели от навернувшихся слез…
Он там был?! В тот вечер! Он был даже там!!! Я почувствовала боль.
Болели ладони… От переживаний я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в них до крови. Я поспешно разжала руки. Не хватало еще и здесь своей кровью все залить.
А камера безжалостно продолжала показывать события того вечера. Вот опять мое лицо крупным планом и тут же… лицо Гая! Нет… это невыносимо…
Глава 6
Ранним утром, где-то часов в десять ( а для нее это было раннее утро), мадам Бертлен вышла из здания на улице Мюрийо и направилась в парк Монсо. На поводке она вела маленькую собачонку – йоркширского терьера по имени Элизабет.
Мадам сегодня была в элегантном светлом костюме от Шанель. Белые волосы были уложены в изящную прическу, а в ушах и на пальцах сияли крупные золотые драгоценности. Элизабет была облачена в одном стиле с хозяйкой – светлый костюмчик и очаровательная золотая заколка на голове. За ними семенила женщина – служанка, на ней было черное платье с белым воротничком. В руках она несла золотой совочек и такую же золотую щетку с щетиной из конского волоса. Задача служанки была – подбирать фекалии за животным, ведь в развитых европейских странах это правило подтверждено на законодательном уровне. А мадам Бертлен считала себя законопослушной француженкой.
Мадам Бертлен, а для друзей – Мириам, сегодня пребывала в отвратительном настроении. Мало того, что накануне сообщили о якобы гибели Де Круа, так еще и запланированный на сегодня сеанс у самого известного массажиста Парижа отменили. Он заболел, подумать только! Да как он посмел! На сеанс к нему нужно записываться за месяц, а теперь он просто берет и его отменяет!
Мириам зашагала быстрее. Она изо всех сил пыталась успокоиться. Попыталась обратить внимание на природу. Во Франции осень только начиналась, и было все так же жарко, как и летом, только коричневые листья уже давно болтались под ногами. Но это отвратительно, ведь на ней новые туфли из последней коллекции!
Перед ними показались необыкновенной красоты черные ворота с золотой отделкой – вход в парк Монсо. Мириам замедлила шаг, почувствовав, что прогулка превращается в пробежку.
Она выдохнула. Прекрасное время! В парке тихо и благодатно, потому что дети в школе, а большинство парижан уже в своих офисах. Но, к обеду ситуация изменится – парк заполнится шумными людьми. Рабочие придут обедать на свежем воздухе и займут все скамейки, а также газон. Яблоку будет негде упасть. А дети… Вот за это ей и не нравились эти апартаменты. С одной стороны, расположение дома возле парка Монсо считается очень престижным, но с другой стороны, к этому же парку примыкает школа и в обеденное время здесь просто невозможно находиться. Шум и гам портят это прекрасное место.
Но, до этого еще несколько часов и мадам Бертлен имеет все шансы успеть нагуляться в тишине.
– Мадам! Мадам! – окликнула ее служанка.
Мириам недовольно обернулась, что еще надо этой простолюдинке? Служанка показывала на собачку, которая тщетно пыталась исполнить два дела одновременно – справить нужду и не отстать от хозяйки. Мадам поморщилась. Почему эти собаки не научатся обходиться без этого?
– О, Мириам! Бонжур! – сбоку от нее раздался знакомый, противный голосок мадам Гюра.