Аня де Круа
Шрифт:
– Хорошо, – пожал плечами Де Круа. Ситуация с промедлением его совсем не устраивала, но он отлично понимал, что Борис прав и выезжать сейчас без документов – слишком рискованно.Через час все СМИ заговорят о его исчезновении.
Борис с любовью расставил все на столе: мясные деликатесы, соленые огурчики, помидорчики. На этот чисто русский стол, неизвестно каким путем, также затесался французский камамбер и лягушачьи лапки:
– И не смотри так! Гадость, но под водочку отлично идет!
Разлив и выпив по первой, русский крякнул и потребовал:
– А теперь, рассказывай! Что к чему! Но! Сначала есть вопросы про этот твой спектакль. Ты любишь масштаб, я знаю.
– Вся эта земля принадлежит одному старому фермеру. Когда-то очень давно, я помог ему выплатить долг за нее и сегодня он считает, что обязан мне. Этот дом, кстати, тоже принадлежит ему. Никто не знает и никогда не сможет найти связь между нами. Поэтому, здесь безопасно, – пояснил Де Круа, – а там, куда упал самолет точно никого не было – место глухое и по моему приказу он проследил, чтобы туда в этот момент ни единая душа не забрела. Так что, спектакль обошелся без жертв.
– А на счет этого? Может, надо было подкинуть жертву? Чтобы тебя не искали?
– Нет, я думал об этом. Мне понадобилось это представление, чтобы выиграть неделю, потом я хочу “воскреснуть”. А при таком повороте событий, мое появление будет вполне естественным.
Пока Де Круа рассказывал, Борис снова наполнил рюмки:
– Ну, давай, еще по одной! – одним махом осушив рюмку, русский закинул в свой огромный рот лягушачью лапку и зажмурился от удовольствия. Ровно кот, поевший рыбы. Глядя на этого добряка сейчас, никогда не подумаешь, что раньше он числился в международном розыске за несколько жестоких убийств, которые потрясли Россию.
– А теперь расскажи, что за кашу ты заварил?
– Знаешь, ничего не изменилось. Как всегда, деньги толкают людей на непредвиденные поступки, – Гай поднялся с мягкого кресла и отошел к окну, из которого открывался неповторимый вид на пропасть. Вдали все еще был виден дым горящего самолета, – все просто. Меня шантажируют. Несколько дней назад я был в Москве. Там, по стечению обстоятельств, мне пришлось наказать нескольких подонков за серьезное преступление. Бывшие же друзья моей семьи наняли детектива, который следил за мной и зафиксировал факт моего присутствия там. Теперь я должен в кратчайшие сроки найти в России компромат на себя и уничтожить. Иначе… Будут сложности.
– Хм… А эта не та история с тремя пацанами, которые избили некую девушку?
Гай даже не повернулся.
– Послушай, я вот одного не могу понять, а тебя-то что связывает с этими малолетками? Или… все дело в пострадавшей? В девушке?
Де Круа продолжал молчать. Он не хотел разговаривать на эту тему, а при воспоминании об Анне, что-то сильно сживалось у него в груди. Сейчас он бы отдал все, чтобы помчатся к ней. Но, не мог. Он должен дождаться утра.
– А ты совсем не изменился, волк одиночка. Если б я не знал тебя так хорошо, – русский только больше развалился в кресле, – еще мальчишкой там, в легионе, ты был таким же импульсивным! Надо же, влюбился! И понеслась… Разборки, шантаж, крушение самолета и теперь секретная операция по возвращению в Россию, – Борис хлопнул своей медвежьей лапищей по своему же колену, – эх, за это я тебя и люблю! С тобой никогда не бывает скучно! А помнишь, как ты меня спас?
Борис ударился в воспоминания. Тогда, двадцать один год назад, когда дядя забрал Гая к себе в Иностранный легион, русский познакомился с тогда еще угрюмым и молчаливым пацаном. Он всех сторонился. Никто в легионе не знал кто он, не знал его историю и вообще не понимали, что делает этот сопляк здесь, ведь по закону несовершеннолетних туда не брали.
Борису тогда было плевать, он приехал в легион не служить, а прятаться от властей. Сменить имя. Он бежал со своей родины, так как там на него велась жестокая охота и те убийства, о которых говорили, были совершены скорее в целях самозащиты. Он убил преступников, гнавшихся за ним.
В легионе же “тертому” русскому со своими собственными убеждениями приходилось очень несладко. Особенно, когда первое время они все жили по семьдесят человек в одном помещении – люди, преступники, или просто нуждающиеся, каждый со своими скелетами в шкафу, прибывшие со всех уголков света не для того, чтобы служить, а чтобы спрятаться.
Каждое утро на перекличке их спрашивали, хочет ли кто-то передумать и отправиться домой. Но никто не хотел. С утра до ночи их муштровали. В лучший день это была обычная физподготовка, ну а в худший – их отвозили в пустыню, где бросали на несколько дней с каким-то заданием и уезжали. Их учили убивать. Их учили убивать врагов, под категорию которых попадали мужчины, женщины, старики и… дети.
С одной стороны, Борис отлично понимал, когда им объясняли, зачем это надо. Часто на войне даже ребенок может стать оружием. Немало случаев, когда смертники оставляли своего малолетнего ребенка одного в доме с гранатой в руке. Или с боевым пистолетом. И когда тот, кто ведет свой отряд, становится перед выбором, попытаться спасти жизнь ребенку или всему отряду. Командир должен выбрать отряд.
Этот же пацан, Де Круа, всегда был занозой в заднице. Если они, здоровые мужики всегда старались лишний раз ничего не делать, то он как сумасшедший тренировался. Все спали, а он был на турникетах. За это его не раз очень серьезно наказывали, потому что устав, а соответственно распорядок дня, должны соблюдать все служащие, а соответственно и он. Но, когда даже наказание не подействовало, его оставили в покое. В конце концов, ничего предосудительного он не делал. Он просто… готовился к войне.
Лучший… лучший в беге, прыжках с парашютом, лучший в драках, этого сопливого пацана никто из них в единоборствах не мог одолеть. Даже спустя годы.
Гай ночевал вместе со всеми в одной комнате. Вначале новички пытались его задирать, но очень скоро они осознавали свою неправоту.
Просто дрался он на смерть. Всегда.
Какое-то время Борис подозревал, что у мальчишки немного помутнело в голове, но прошли годы и мальчик стал юношей и научился себя контролировать.
У русского же, с его не менее крутым нравом, тоже всегда были недоброжелатели. Однажды случилось, казалось бы, нелепое происшествие, Борис, вечером в душе застал… парочку. Человек, воспитанный в другом ключе, неадекватно отреагировал на увиденное, “мягко” размазав по стенкам душа каждого из присутствующих двоих.
А через несколько дней у их отряда должна была состояться переподготовка по прыжкам с парашютом.
Когда самолет достиг высоты в четыре тысячи метров, им скомандовали прыгать. Гай тогда прыгнул прямо перед ним. Борис шел следом. Поскольку он всегда был большим и тяжелым, решил раньше раскрыть парашют, но ничего не вышло. Ни с первым, ни с запасным. В воздухе он поравнялся с более легким французом. Каким чудом Де Круа успел понять, что у Бориса отсутствует парашют – до сих пор остается загадкой. Французу удалось приблизиться к русскому в воздухе и обхватить его всеми конечностями. Вторая загадка, как жилистому юнцу удалось удержать-таки этого великана. Они приземлились, можно сказать, удачно – русский сломал правую ногу и сильно травмировал спину, но остался жив. Гай тоже повредил ногу, на которую боком упал при приземлении Борис.