Аня де Круа
Шрифт:
В эту секунду пуля достигла моей груди… Она легонько прикоснулась. Горячая. Но, она не останавливается! Разрывает одежду… Входит в мою грудь…полностью…
Боль… Боль? Боль! Адская боль!!!
Платье в области груди стало мокрым и… липким… противно… липким…
Надо… надо… надо закрыть рану… нельзя… нельзя… потерять… всю кровь…
В глазах мутнеет.
Мой убийца медленно приближается ко мне.
– Анечка… держись, – почему-то ласково говорит он, – скоро уже
Он убирает мою руку, зажимавшую рану и подносит к ней пистолет…
Горячее дуло касается того места, откуда течет кровь… Как больно!!! Не могу кричать! Больно!
– Доктор, она выживет? – вдруг, рядом с убийцей возникает Гай.
– Не знаю, попробую сделать все, что в моих силах, – отвечает киллер самодовольно улыбаясь и сильнее нажимая поворачивает пистолет вправо.
Боль!
Боль!
Помогите!
Пожалуйста!
Боль!!
Больно-о!
По-мо-ги-те!!!
Сознание разрывается… Я хочу умереть! Дайте мне умереть! Пожалуйста!
Боль!
Боль!!
Боль!!
Я поднимаю умоляющие глаза, из которых уже рекой текут слезы, на Гая.
– Останови его… – шепчу.
Он сочувственно улыбается и гладит меня по голове.
– Анна.. Анна.. – произносит Де Круа.
Туман застилает глаза.
Темно. Больше ничего не вижу. Только чернота. Боль… отступает…
– А-а, – вдыхаю полной грудью воздух.
Дышать… Дышать… Легче… Боль совсем прошла.
Легко… Я не чувствую себя, как когда-то во сне.
***
Лето. Очень жарко. Пот течет по лицу, а одежда прилипает к телу. Зеленое-зеленое поле. Наверное, уже июнь. Середина.
На поле не только трава, но и множество цветов. Ромашки, белые колокольчики, фиалки, маки, розы… Розы? Розы??
Букеты роз торчат из земли. Стоит божественный, сладкий аромат.
– Дурочка, – передо мной появляется прекрасная незнакомка из Парижа, – почему ты не послушала меня?
– Я?… – удивляюсь.
Чему удивляюсь? Ей? Нет. Мне стыдно. На улице жара, а на мне старенькая шуба.
Зачем я ее надела? Лучше бы мерзла. Ведь она вся в заплатках и мала мне… Смотрю на свои рукава – они малы! Заканчиваются на локтях! Ужас! Что она обо мне подумает?
– В Париже теперь так модно, ты молодец, – заметив мое замешательство, решает она меня похвалить.
– Сюда еще бы дорогое колье, и получится такая классика от Шанель!
Хочу скинуть шубу, но не могу. Из-за жары она намертво прилипла ко мне.
– А вот красный сюда совсем не подходит! – недовольно сморщив носик, заявляет русская парижанка.
Она такая красивая сегодня! Короткое, ярко-голубое платье, подол которого слегка колышет ветер. Она такая стильная, наверняка знает, что говорит. Надо избавиться от красного, она права!
Опускаю взгляд в поисках неправильной вещи. Вижу красное. Оно стекает… по моему платью. Стыдно! Стыдно как! Как я теперь это уберу?
Быстрыми движениями пытаюсь смахнуть с себя кровь – не получается. Ее становится все больше и больше. Как в сказке про дракона… новые головы отрастают раньше, чем успеваешь срубить старые.
– Оставь! Давай поговорим!
– Но… я не могу… она течет…
– Оставь! Никуда она не денется! – парижанка решительно берет меня за руку и, не обращая внимания на кровь, ведет в поле.
Холодно. Почему моим ногам так холодно, ведь сейчас лето и земля должна быть теплой?
Опускаю взгляд. Снег! Поле… поле под моими ногами превращается в снег! Что это?
– Что это?! – показываю пальцем себе под ноги и произношу свой вопрос в слух.
– Снег, не видишь, что ли?
– А п-п-почему?
– Что почему? Ты что, впервые в жизни видишь снег? Глупая! Говорила я тебе, доверяй ему! А теперь. Все.
– Все?
– Все. Видишь, – кивает она мне под ноги, – снег пришел за тобой. Он приходит только за безнадежными. Ты – безнадежная. Не хочу рядом с тобой идти!
– Почему? – глупо спрашиваю.
– А вдруг, он и меня захочет утащить? Но, я то здесь причем?
– Помоги мне! – кричу ей, а ноги уже еле двигаются.
– Анечка… – произносит она знакомым голосом, и я вижу, как ее лик окутывает туман.
К моему удивлению, на месте незнакомки, которая когда-то помогла мне в Париже, появляется Мирослав.
– Анечка… Я… люблю тебя…– он бросается ко мне и подхватывает на руки.
Но, снег не отступает. Он в считанные секунды окутывает Ягудина.
– Я… люблю… тебя… – в последний момент успевает сказать он.
Рот Мирослава уже закрыл лед. Он сопротивляется. Еще секунда… Его глаза обожающе смотрят на меня…
Звон!
Оглушающий звон и я падаю на землю… Мирослава больше нет. Он… разбился.
– Не-е-ет! – кричу в пустоту, которая меня окутала и начала сдавливать горло, – Не-е-ет, – уже хриплю…
– Тиш-ш, тише… – я очнулась от того, что почувствовала прикосновение – большая и теплая мужская ладонь нежно убрала прядь волос с моего лба.
***
Открыла глаза. В комнате было темно. Я лежала на кровати, а рядом со мной – Гай. Он не ложился в постель, только поверх одеяла. Моя грудная клетка была все еще туго перевязана бинтами и доктор следил, чтобы я лишний раз не двигалась. Гай все эти дни не отходил ни на секунду.