Аня Каренина
Шрифт:
Аня видела, как вокруг её матери, словно стая ворон, собираются какие-то люди. Толпа возбуждённо жестикулировала и в красках передавала друг другу содержание происшедшего. Внизу появились Стива и Долли… Ане казалось, что это всё сон… Это сон… Когда не крикнуть, не пошевелиться, это только кошмарный сон… Аня видела, как Стива стоит над трупом матери, как Долли в ужасе смотрит на мужа. Странно… Облонский засунул руки в карманы и стоит, как и все зеваки… Долли тормошит его, он её отстраняет… Да что же это такое! И вдруг помимо воли с Аниных губ срывается
— Ма-а-ма-а-а!!! — после чего она падает на холодный бетонный пол переходного балкона.
Кто-то поднимает её… Это Стива, он что-то говорит…
— Аня, это ничего… Аня — она сама… Мы даже ничего не поняли… Она сама выбросилась из окна… Это, наверное, из-за того, что ты у неё нашла… Аня — ты ни в чём не виновата… Никто не виноват… Она же и раньше пыталась, она же дура… Она и под поезд ведь бросалась… Аня — никто не виноват, она сама! Она сама! Ты слышишь?! Она сама!!!
Стива куда-то её несёт. Домой. Аня неподвижно лежит на диване, уставившись в одну точку. Внезапно вспоминает о чём-то.
— Сколько времени? — она словно проснулась.
— Не знаю…
— Сколько времени?! — закричала Аня, увидев, что в их квартире полно народу. Люди в каких-то синих куртках, кто-то осматривает их комнату. Милиционер достаёт из-под кровати её матери тот самый ящик. Открывает его… Замирает, в ужасе глядя на содержимое, к нему подходят другие — все теряют дар речи.
— И это она вот этим… Ой… — люди закрывают рты руками, потом раздаются неловкие смешки.
— И как это, интересно…
Из-за стола слышен монотонный голос опера, который составляет опись вещей на месте происшествия.
— Записал? Дальше пиши: «Книга, учебное пособие „Введение в гендерные исследования “. Часть 1. Под ред. И. Жеребкиной, 708 страниц». Записал?
— Угу, — стажёр уныло смотрел на обложку, где какие-то бабы что-то копали, ворочали бочки, а посередине печального вида девица с котомками сидела на осле.
— Дальше пиши… Что там у вас? — опер заметил, что все остальные чем-то сильно увлечены.
— Глянь! — нашедший ящик поднёс его к самому лицу начальства.
— Ого! — опер присвистнул и почесал затылок. — Это ж как с таким… — тут его взгляд упал на Аню, сидящую на кровати. — Извините, — он кивнул ей. — Убери это! Нет, подожди, надо записать. Пиши: «Предмет производства Китай: вибратор на батарейках».
Каренина-младшая встала и машинально полезла в свой секретер.
— Не трогайте ничего! — крикнул ей мент, нашедший вибратор.
— Мне документы надо, — еле слышно ответила Аня. Всё происходящее снова начало казаться сном.
— Это дочка, — кто-то шепнул оперу на ухо.
— Вижу, что не сын, — грубо оборвал тот информатора.
Аня вытащила из пакетика своё свидетельство о рождении, затёртое, затасканное, затрёпанное в судах по вопросу жилплощади, нашла оставшиеся деньги. Всё разом стало ужасно чужим, словно она никогда и не жила в этой квартире, как будто кто-то другой принёс сюда её вещи. Да какие вещи тут её? Только новая дублёнка. Аня нашла в шкафу пакет и, прижав его к груди, побрела к двери.
— Эй, вернитесь! Нам надо с вас показания снять! — крикнул ей опер. — Ваша мать тут записку оставила!
Аня остановилась, сначала не понимала, в чём дело, а потом вдруг разозлилась — вечно эта старая стерва ей мешает!
— Что ещё за записка? — вяло-раздражённо бросила она. Аня сама удивилась, правда опять же вяло, своей неожиданно начавшейся тормознутости. Как-то сразу всё в мире стало по фиг, хоть сейчас пожар начнись, хоть атомная война.
— Вот, читайте, — опер протянул ей бумажку, упакованную в специальный пластиковый конвертик. Аня начала читать. Текст был следующий:
Я, Каренина Анна Аркадьевна, находясь в здравом уме и трезвой памяти, заявляю, что больше не могу сносить тяжесть нищеты материальной, а ещё больше духовной, что меня окружает. К поступку, который я собираюсь совершить, меня вынуждают дочь, ставшая по причине нашей бедности проституткой, и крайне неприязненное отношение ко мне сына, сформированное в его сознании женой — Дарьей. Поэтому, не видя другого выхода, я ухожу из этой жизни. Свои работы по феминизму я завещаю обществу «Розовые пантеры» и желаю, чтобы они были опубликованы отдельным сборником. Надеюсь, что моя судьба заставит задуматься многих женщин, которые посвятили или собираются посвятить себя семье и другим патриархальным ценностям. В этом мужском мире, где женщине традиционно отводится роль существа второго сорта, где она является товаром, служащим для удовлетворения прихотей самцов, она может выбирать: рабство, борьба или смерть. Я, познавшая рабство и решившая бороться, выбираю смерть, так как силы неравны. Мои дети предали меня, моя дочь — шлюха!
Каренина А. А.
— Какой бред! — вырвалось у Ани.
— То есть вы отрицаете? — спросил опер.
— Что отрицаю?
— То, что вы — проститутка?
— Я пою в группе, я певица, понимаете? — устало ответила Аня.
— Певица? А вы где-то учились специально? — в тоне голоса почувствовалось ехидство.
— Нет… Я прошла конкурс…
— Та-а-к… Понятно. Значит, у вашей матери всё-таки были какие-то основания?
— Да какие ещё, блин, основания?! — вмешалась Долли. — Эта… извините, о покойниках плохо не говорят, но она всех в проституции подозревала, даже мою четырёхлетнюю дочку!
— Да? — на лице опера застыло глубокомысленное выражение. — А у неё с психикой, — он повертел пальцем у виска, — как?
— Как, как! Да никак! Она же уже не первый раз! Видели — ног нету?
— Угу, — все кивнули одновременно.
— Так вот! Она же под поезд бросалась, когда её муж ей алименты платить отказался на неё! — Долли кивнула на Аню. — Тогда не убилась, а сегодня вон… Горе-то какое! — Дарья неожиданно завыла и залилась слезами.