Анютка едет в гости
Шрифт:
– К счастью, нет. В стойло, которое ты заказал. Только знаешь, номер, наверное, надо было выбрать побольше. Я бы даже сказал, надо было брать самый большой номер, какой у них только есть.
– Думаешь? – озабоченно спросил он, не уловив в моих словах неприкрытой иронии, настолько беднягу ослепила страсть. – Пожалуй, ты прав, для такой роскошной женщины ничего не жалко. Ладно, придумаю что-нибудь уже на месте. Возможно, удастся поменять номер на президентский люкс. Только смотри, не влюбись там в Анютку, я не погляжу, что ты мой друг, так тебе врежу, если что.
– Не беспокойся, – очень уверенно ответил я. – Анютку отбивать я не собираюсь. К тому же она, на мой взгляд, из тех роковых
Спустя полчаса барышня, после некоторых колебаний все же решившаяся на заказ еще одной порции окорочков, закончила «легкий перекус», как она назвала свою трапезу, и заявила, что готова к экскурсии по городу. Но прежде поручила мне охрану баулов, а сама отправилась в привокзальный туалет. Благодаря этому удалось выиграть еще полчаса. Уж не знаю, что она там делала, но когда Анютка вернулась, в воздухе уже жужжали те комары, что надевают приборы ночного видения и вылетают на охоту в густых сумерках, а я успел немного состариться. Она поинтересовалась, чем займемся. Я подробно посвятил ее в планы. Баба осталась довольна. Сторговавшись, мы наняли частного извозчика (Витек обещал компенсировать расходы) и около часа просто катались по городу. Баба разместилась на заднем сидении, заняв его полностью, я расположился на переднем и исполнял роль гида. Частник помалкивал и лишь изредка бросал на меня сочувственные взгляды. Впрочем, расплачиваясь за проезд, я успел ему шепнуть:
– Троюродная сестра. Из Бендер приехала погостить, впервые в нашем городе.
Частник радостно кивнул, как человек, с плеч которого свалился тяжкий груз. Помахав на прощание рукой с зажатыми в ней купюрами, секундами ранее лежавшими в моем кармане, он укатил в темноту, а мы огляделись. Перед нами мигала неоновая вывеска, под которой располагался вход в гостиницу. Было еще рано, и мы расположились в лобби. Я плюхнулся в кресло, баба – на диван. Но Витька мы так и не дождались. Он позвонил и сообщил, что немного задержится на переговорах (в переводе это означало: Дашка внезапно явилась к нему на работу и не желает идти домой одна, но он ее как-нибудь да спровадит). Друг попросил оформить номер на себя и заселить Анютку.
– Дождись меня, только не забывай, что Анютка – любовь всей моей жизни, – строго напомнил он.
– Не забуду, – заверил я, сказав чистую правду…
…К счастью, у меня был при себе паспорт. Я оформил гостиничный номер на свое имя, успешно проведя финансовые переговоры с портье. Оформить его на Анютку было сложнее, так как она представляла гражданство сопредельного государства. Закон обязывает гостиничных служащих сообщать о каждом таком постояльце в миграционную службу. А типы из миграционной службы, как я слышал из осведомленных источников, из прессы, в основном, только и делают, что шастают по гостиницам и вынюхивают, кого бы куда депортировать. Лично я не возражал бы, если бы Анютку решили депортировать. Но я ведь дал другу слово, что доставлю ее в гостиницу в целости и сохранности и в таком виде продержу ее как минимум до его прихода. А слово свое я всегда стараюсь держать.
Оформив номер на себя, я избавил Анютку от возможных неприятностей, а заодно избавил друга от лишних хлопот. Дежурный администратор, приятная женщина средних лет, вышколено сдерживая улыбку, протянула мне ключ и карточку гостя. Последняя давала право на бесплатное питание в гостиничном ресторане. Узнав об этом, Анютка вырвала карточку и ринулась на поиски местной кухни. А я схватил баулы и поволок их на третий этаж, где нам отвели номер.
Внутри я нашел мини-бар, оказавшийся платным, но вспомнив, что Витек берет все расходы на себя, с чистой совестью опустошил стограммовую бутылочку коньяка под успокоительный звук включенного телевизора. Что передавали, не помню. Да это и не важно. Бутылочка и телевизор взбодрили меня и придали уверенности. Жизнь как будто стала прекраснее. Увы, всему хорошему приходит конец. Через час явилась Анютка, вроде бы, не вполне удовлетворенная.
– Здесь плохо кормят, – мрачно буркнула она с порога. – Порции какие-то мелкие. Не то, что у нас в Бендерах, в муниципальной столовой. Там чебурек на тарелку не помещается, свешивается, а тарелки побольше ваших будут.
Она присмотрелась ко мне, словно оценивая, помещусь ли я на тарелку из муниципальной столовой или буду свешиваться, и в глазах ее мелькнул слабый интерес.
– А ты чего делаешь? – спросила она.
– Сижу в кресле, пью коньяк, – объяснил я, хотя это и так было видно невооруженным взглядом.
– А-а… – протянула Анютка, задумчиво осмотрев меня с ног до головы. – Тогда я в душ. Здесь есть душ?
Я кивнул, а про себя подумал, что ее сподручнее было бы завезти по пути сюда на автомойку. Мысль позабавила, я не удержался и хихикнул. Только за девицей закрылась дверь в ванную, как раздался осторожный стук в дверь входную.
– Да-да, войдите, открыто!
Вошел Витек и огляделся, как оголодавший волк в поисках овечки.
– Аккуратнее, не закапай слюной ковер, – предупредил я, приветливо помахав ему крохотной бутылочкой коньяка, вернее, из-под коньяка, потому что благородного напитка в ней уже не осталось.
– Где она? – нетерпеливо выдохнул визитер и закрыл дверь на замок.
– В душе, моется, наверное. Не слышишь разве, песню поет.
– Песню? Так это она? А я думал, где-то ремонт, что-то сверлят и долбят.
– Нет, это у Анютки такой голос. Ничего, привыкнешь. Я же привык. Правда, поначалу болели уши, раскалывалась голова.
Витек вытаращился на меня.
– Что ты мелешь?
– Правду и ничего, кроме, правды, как говорят в мыльных операх. Скоро сам все увидишь. Думаю, на полную помывку тела такой кубатуры уйдет не меньше часа. Можешь скоротать время за бутылочкой коньяка, в баре еще осталось. Кстати, настоятельно рекомендую заглянуть в бар. Тебе стоит укрепить нервы.
Друг, которого явно насторожили мои слова, присел на краешек аккуратно заправленной двуспальной кровати. Его вид выдавал гигантскую работу мысли. Витек что-то подозревал. Возможно, на подозрения его натолкнули не только мои загадочные фразы, но и рев, продолжавший доноситься из ванной. Девица обладала мощным голосом, который дал бы фору гудку тепловоза, и не стеснялась его демонстрировать. Она вообще не была похожа на женщину, способную стесняться. В комнате вздрагивала люстра, когда моющаяся баба брала высокие ноты, а штукатурка грозила осыпаться с потолка. Репертуар не отличался разнообразием. В основном, это были нехитрые, но звонкие творения братьев Меладзе, изложенные в свободной форме. Я бы на месте Витька похолодел и задал бы стрекоча. Но он всегда шел до конца и не признавал поражение до тех пор, пока меч противника не пронзал ему сердце в десятый раз подряд. Хотя и тогда поражения он не признавал.
– Упс, пардоньте!
Как бы точнее это описать? Бывали ли в вашей жизни моменты, когда перед глазами возникало нечто невообразимое и также неожиданно скрывалось? А потом вы в течение многих лет гадали, что это было? Если подобное с вами не происходило, то не расстраивайтесь, вы ничего не потеряли. Скорее, даже сберегли. Так вот, мы с Витьком одновременно попали в такую ситуацию. Когда он хотел что-то сказать, дверь в ванную распахнулась, и из нее вывалилось нечто огромное, круглое и розовое. Оно сказало «Упс, пардоньте!» и столь же внезапно скрылось, захлопнув за собой дверь. Мы, разинув рты, остолбенели.