Анжелика и ее любовь
Шрифт:
Она подумала было, что ее привели в салон Рескатора, и только услышав, как сзади закрывается дверь, поняла, что это не так. Она была не в салоне, а в тесной каюте. С низкого потолка свисал фонарь, заключенный в две перекрещенные рамки, которые не давали ему раскачиваться.
В каюте никого не было. Оглядев ее внимательнее, Анжелика решила, что несмотря на свою тесноту и низкий потолок, она, по-видимому, сообщается с апартаментами капитана, поскольку в ее противоположном конце виднелось высокое окно, точно такое же, как в кормовой надстройке. За закрывающей стены драпировкой Анжелика обнаружила дверь.
Пожав плечами, со смешанным чувством раздражения и фаталисткой покорности судьбе Анжелика отошла от двери и села на диван, занимавший почти всю каюту. Скорее всего, эта маленькая каюта служит Рескатору спальней. Наверное, именно здесь он и прятался, когда в тот вечер, после отплытия из Ла-Рошели, она пришла в себя на восточном диване в его салоне и почувствовала, что за ней кто-то наблюдает.
Заставить ее прийти сегодня вечером в эту каюту было с его стороны довольно-таки бесцеремонно. Ну ничего, она сумеет поставить его на место. Анжелика ждала, понемногу теряя терпение. Потом, решив, что это наконец становится несносным и что Рескатор над нею просто издевается, встала, чтобы уйти.
Она была неприятно удивлена, обнаружив, что дверь, через которую ее ввели сюда, также заперта. Это всколыхнуло в ней невыносимое воспоминание о том, как в такой же запертой каюте ее бил и насиловал другой пират, маркиз д'Эскренвиль, и она принялась колотить по деревянной створке, громко зовя на помощь. Но ее голос тонул в свисте ветра и грохоте моря. После того, как розовые отблески на небе погасли и снова наступила темнота, волны сделались много выше и яростнее.
Неужели начнется буря, которую предсказал Ле Галль?
Анжелика подумала, что они могут столкнуться с айсбергом, и ей стало страшно. Держась за переборку, она добралась до окна, в которое проникал тусклый свет сигнального фонаря. Толстое стекло то и дело заливали волны, оставляя на нем белоснежную пену, медленно стекающую вниз.
Между тем ветер вдруг ослабел, море чуть успокоилось и выглянув в очередной раз в окно, Анжелика совсем близко от себя увидела покачивающуюся на волне белую птицу, казалось, глядящую на нее с сосредоточенной злобой.
Она в смятении отпрянула назад.
«Может быть, это душа утопленника? Ведь в этих местах, должно быть, потонуло множество кораблей… Но почему меня оставили здесь взаперти, одну?»
Сильный удар волны в борт отбросил ее от переборки, она попыталась за что-нибудь ухватиться, но не сумела и, не устояв на ногах, снова упала на диван. Он был покрыт огромной шкурой с белым густым мехом. Анжелика машинально погрузила в него заледеневшие руки. Говорят, на севере водятся медведи, белые как снег. Наверное, это покрывало сделано из шкуры такого медведя…
«Куда же нас везут?»
Над ее головой плясала странная конструкция: две рамки и в них фонарь. Их вид вызывал у Анжелики раздражение, потому что находящийся в центре стеклянный сосуд с маслом и фитилем, несмотря на качку, оставался неподвижным, а она совершенно не понимала почему.
Сам фонарь был сделан из золота и выглядел очень
К счастью, буря как будто не усиливалась. Временами Анжелика слышала перекликающиеся голоса. Она никак не могла определить, откуда они доносятся. Один голос был глухой, другой – низкий и сильный, и иногда можно было разобрать отдельные слова. Раздавались отрывистые команды:
– Отдать все паруса! Поднять фок и бизань.., руль на борт!
Это был голос капитана Язона – должно быть, он повторял своим громким голосом тихие приказы Рескатора.
Решив, что они за переборкой, в салоне, Анжелика снова принялась барабанить в ведущую туда дверь. Но почти тотчас сообразила, что они находятся над ней, на капитанском мостике.
Стало быть, схватка с бурей потребовала усилий обоих капитанов. Наверное, сейчас вся команда поднята по тревоге. Но тогда зачем Рескатор велел ей явиться сюда для свидания – галантного или нет? Ведь посылая за нею, он наверняка предвидел, что будет сам управлять кораблем и не сможет покинуть мостик.
«Надеюсь, Абигель и Северина присмотрят за Онориной!.. А мэтр Габриэль сказал, что придет и устроит скандал, если я не вернусь через час», – успокаивала она себя.
Однако она здесь уже намного больше часа. Время идет, но никто не явился к ней на выручку. Выбившись из сил, она в конце концов легла на диван, завернулась в мех белого медведя и, разомлев в тепле, уснула. Сон ее был беспокоен, она часто просыпалась, смутно видела заливающую оконные стекла воду, и ей снилось, будто поглощенная пучиной, она находится в каком-то подводном дворце; а неясный говор двух голосов, командующих сражением с бурей, сливался в ее сознании с мыслью о печальных призраках, блуждающих среди льдов в мрачном краю, где начинается преддверие ада.
Когда Анжелика проснулась, свет фонаря показался ей более тусклым, чем прежде. За окном занимался день. Она села на своем ложе и подумала: «Что я здесь делаю? Ведь это недопустимо!..»
Никто к ней так и не пришел.
Голова у нее болела, волосы распустились. Анжелика нашла чепчик, который сняла перед тем как лечь. Ни за что на свете она не хотела бы предстать перед Рескатором в таком виде – растрепанной и расслабленной после сна. Может быть, именно этого он и добивался? Его уловки непредсказуемы, его ловушки и тайные замыслы трудно разгадать – особенно если они направлены против нее.
Анжелика поспешно встала, чтобы привести себя в порядок и, как истая женщина, невольно огляделась в поисках зеркала.
Зеркало в каюте было – оно висело на переборке. Настоящее сокровище в баснословно дорогой массивной золотой оправе, оно сияло каким-то дьявольским блеском, и Анжелика порадовалась, что не заметила его ночью.
В том состоянии духа, в котором она тогда пребывала, необычное зеркальце повергло бы ее в ужас. В этом круглом, бездонном, уставившемся на нее глазу ей наверняка почудилось бы что-то злотворное и колдовское. Оправа зеркала представляла собой золотую гирлянду из солнц, переплетенных с радугами.