Анжелика. Путь в Версаль
Шрифт:
Одиже все понял. Издав звук, похожий на рыдание, он поднялся и, пошатываясь, отступил назад, не сводя глаз с Анжелики.
Она не шевелилась и все еще полулежала на тахте, даже не пытаясь прикрыть оголенную грудь кружевом разорванного пеньюара. Он видел ее ноги, о которых столько мечтал и которые, как он и думал, оказались совершенными. Длинные, стройные, они заканчивались крошечными ступнями, выделявшимися на фоне бархатных подушек, как чудесные статуэтки из слоновой кости. Он глубоко вздохнул.
— Конечно, я буду жалеть об этом всю жизнь, — приглушенно произнес он. — Но, по крайней мере, не стану презирать
Он отступил к двери и вышел.
Еще некоторое время Анжелика размышляла, не вставая с тахты. Потом она оценила ущерб, нанесенный ее туалету: воротник из брабантского кружева был безнадежно испорчен!
«Черт бы побрал всех этих мужчин!» — раздраженно подумала она.
Анжелика вспомнила, как во время прогулки на мельницу Жавель мечтала о том, чтобы дворецкий стал ее любовником. Но обстоятельства переменились. В ту пору Одиже был много богаче ее, а воротник, который тогда был на ней, не стоил и трех ливров…
С тихим вздохом Анжелика вновь уселась за туалетный столик. «Нинон де Ланкло права, — подумала молодая женщина, — все любовные недоразумения проистекают из-за того, что часы желания не звонят одновременно». Рассуждения Нинон о мужчинах, для которых женщина всегда будет оставаться «существом низшим», помогли куртизанке избежать многих ошибок.
На другой день служанка из кондитерской «У испанской карлицы» принесла Анжелике коротенькую записку от Одиже, который просил свою компаньонку встретиться вечером, чтобы вместе просмотреть расходные книги. Анжелике показалось, что повод шит белыми нитками: после бессонной ночи, проведенной в страданиях, бедняга решил послать к черту достоинство и великодушие и воспользоваться выпавшей ему удачей. Но Анжелика не собиралась менять своего решения. Как и накануне, она готова поступить по совести, понимая, сколь многим обязана Одиже в прошлом.
Так что пусть и без особого энтузиазма, но настроенная решительно, Анжелика отправилась на встречу с Одиже, намереваясь этим любовным свиданием выразить ему свою благодарность. Она нашла дворецкого в маленьком кабинете, расположенном рядом с залом для дегустаций. Молодой человек был в дорожном камзоле и охотничьих сапогах. Он выглядел очень спокойным, даже жизнерадостным, и ни словом не намекнул на их вчерашнюю ссору.
— Пожалуйста, извините, мадам, что побеспокоил вас, — начал он, — но хотя управление Маршандо внушает нам доверие, все же перед отъездом я счел необходимым проверить, как идут дела в кондитерской.
— Вы уезжаете?
— Да. Я только что подписал контракт о переводе на службу во Франш-Конте. Ходят слухи, что весной Его Величество намеревается завоевать там несколько городов, и граф де Суассон желает, чтобы я сопровождал его в поездке.
Вместе с Маршандо они больше часа проверяли расчетные книги, потом отправились в мастерские, чтобы осмотреть машины, а затем — на склады проверять запасы какао, сахара и пряностей. В какой-то момент Одиже поднялся с места и вышел, как будто бы за каким-то документом по счетам. Но минуту спустя Анжелика услышала удаляющийся стук лошадиных копыт. Она поняла, что Одиже уехал и больше она его не увидит.
Глава 21
Прощание
ЗАКОНЧИВ письмо судовладельцу из Ла-Рошели, Анжелика посыпала его песком и положила в конверт. Потом, надев маску и накидку, она прислушалась к гулу голосов, доносившихся из набитого до отказа зала: короткий, но сильный ливень загнал сюда посетителей из уличных беседок, где они до этого сидели.
Сладковатый запах шоколада смешивался с ароматом жареного миндаля и проникал в кабинет, в котором вот уже целых два года Анжелика, облаченная в черное платье с белыми воротником и манжетами, с гусиным пером в руке корпела над бесконечными счетами.
По привычке она подошла к порогу взглянуть на «своих» клиентов через небольшую щель в портьерах. Став маркизой дю Плесси-Бельер, в этот зал она сможет приходить только затем, чтобы отведать «божественный шоколад», и только как гостья, окруженная толпой кавалеров. Это будет забавно. Право, пикантный реванш.
Огромные зеркала в деревянных позолоченных рамах отражали оживленный зал, в котором Анжелика всегда старалась поддерживать самую изысканную атмосферу. Впрочем, в кондитерской «У испанской карлицы» добиться этого было совсем нетрудно: шоколад — напиток, способствующий приятным речам, а не жестоким ссорам.
Укрывшись за портьерами, молодая женщина заметила за ближайшим столиком молодого человека, который, сидя в одиночестве перед дымящейся чашкой, меланхолично крошил фисташки. Взглянув на этого человека в первый, а затем во второй раз, Анжелика сказала себе, что его лицо кажется ей знакомым. А посмотрев на посетителя в третий раз, заподозрила, что этот богато разодетый господин — не кто иной, как умело загримированный полицейский Дегре. Анжелика обрадовалась почти как ребенок. Окруженная ледяной злобой жениха, упреками Одиже, любопытством друзей, Анжелика поняла, что сейчас Дегре — единственный, с кем она могла бы поговорить по душам, не призывая на помощь свое мужество и не ломая комедию.
Она вышла из своего укрытия и подошла к столику.
— Мне кажется, что вами пренебрегли, мэтр Дегре, — тихим голосом сказала Анжелика. — Могу ли я, пусть самым скромным образом, заменить собой ту жестокосердную особу, которая не пришла к вам на свидание?
Молодой человек поднял глаза и узнал свою давнюю знакомую.
— Удостоиться общества хозяйки сего божественного заведения — великая честь для меня.
Смеясь, Анжелика села и подала знак одному из негритят принести ей чашку шоколада и печенье.
— И на кого вы охотитесь на моих землях, Дегре? На дерзких памфлетистов?
— Нет. На другую столь же достойную добычу, но в женском обличье, то есть на отравительниц.
— Фи! Как это банально. Например, я отлично знаю нескольких из них, — необдуманно заявила Анжелика, вспомнив о мадам де Бренвилье.
— Мне это известно. Но было бы лучше, если бы вы забыли о своем знакомстве с ними.
Собеседник даже не улыбнулся, и Анжелика кивнула в ответ.
— А когда мне понадобятся сведения, я ведь всегда смогу попросить вас сообщить их мне, — заметил Дегре с иронической полуулыбкой. — Думаю, вы сделаете это весьма охотно.