Анжелика. Война в кружевах (Анжелика и король)

Голон Анн

Анжелика спросила так тихо, что король склонился еще ниже, чтобы расслышать ее:

— Ваше Величество намекает, что мне нет места при дворе?

— Вовсе нет. Я хочу, чтобы вы оставались здесь. Вы — одна из самых главных драгоценностей моего двора. Ваш вкус, ваша приветливость, ваше изящество восхищают меня. Я уже сказал, что доволен вашей придворной деятельностью. Однако мне бы хотелось, чтоб вы научились ускользать от хищников.

— Я ускользала и от худшего, — сказала Анжелика.

Король совсем мягко надавил ладонью на лоб

молодой женщины, чтобы та откинула голову назад и он смог увидеть в свете луны ее нежное лицо. В темном обрамлении ресниц зеленые глаза Анжелики переливались, как родник, ревниво хранящий свою тайну в чаще леса. Король наклонился и почти со страхом коснулся губами этих свежих губ, в уголках которых внезапно залегли горькие складки. Он не хотел напугать ее, но он был всего лишь мужчиной, жаждущим мужчиной, опьяненным желанием. И прикосновение этого атласного рта, сначала сомкнутого и непокорного, затем умело приоткрытого, манящего, заставило его вздрогнуть.

«А она опытная женщина», — изумленно подумал Людовик.

Удивленный сделанным открытием, он взглянул на свою спутницу совсем иными глазами.

— Мне нравятся ваши губы, — сказал он, — они не похожи на губы других дам. Это губы женщины и в то же время юной девушки, обжигающие и свежие.

Он больше не делал попытки поцеловать Анжелику. И когда она медленно высвободилась из его объятий, не стал удерживать. Они застыли в нерешительности на некотором отдалении друг от друга. Вдруг от нескольких глухих взрывов задрожала листва.

— Господа пиротехники начали запускать ракеты. Мы не можем пропустить этот удивительный спектакль. Давайте вернемся, — нехотя предложил король.

Почти до самого бального зала они шли молча. Гул толпы, усиленный глухими взрывами фейерверков, накрыл короля и его спутницу, как шум моря. За поворотом, сразу за кустами жасмина их встретил яркий свет.

Король взял Анжелику за руку, чтобы чуть отодвинуть молодую женщину в сторону и полюбоваться ею.

— Я еще не поздравил вас с удачно подобранным туалетом. Это чудо может сравниться только с вашей красотой.

— Благодарю, Ваше Величество.

Анжелика присела в придворном реверансе. Король поклонился и поцеловал своей спутнице руку.

— Ну что?.. Мы снова друзья?

— Возможно.

— Смею надеяться…

Они разошлись в стороны. Анжелика, немного растерянная, ослепленная странным светом, взволнованно смотрела на видневшийся вдали дворец, который, казалось, нарядился в огненный убор.

Анжелика тотчас отправилась на поиски Атенаис, обнаружив ее в обществе принцессы д'Аркур. Маркиза дю Плесси прошептала на ухо принцессе, что мадемуазель де Скюдери хотела бы сказать ей пару слов.

— Я вас оставляю, — сказала мадам д'Аркур, поняв с полуслова, чего от нее ждут.

— Атенаис, — заявила Анжелика, — я дорожу нашей дружбой и хотела бы, чтобы мы остались подругами. Но знайте, я сказала самому королю, что не желаю участвовать в мелочных придворных интригах,

чтобы сохранить тайну ваших любовных отношений. И король заверил меня, что примет мое желание к сведению, а также извинился за то, что согласился с вашим планом, который мог нанести вред моей репутации.

— Хорошо, — сказала Атенаис смеясь, — я приму к сведению, что вы больше не нуждаетесь в моей помощи, чтобы разбираться в хитросплетениях мелочных придворных игр!

Слышались восторженные, хотя и несколько испуганные крики зрителей. В одном из дверных проемов сияло лицо Двуликого Януса. В окнах первого этажа были разложены освещенные военные трофеи, а в окнах второго этажа полыхали изображения, олицетворявшие Доблесть. У конька кровли огромное солнце переливалось длинными лучами. А снизу, у самой земли, здание было окружено пламенеющей балюстрадой.

Озаренная факелами, проехала коляска короля, запряженная шестеркой резвых лошадей. Королева, Мадам, Месье, мадемуазель де Монпансье и принц Конде сидели в экипаже государя.

Кареты остановились перед фонтаном Латоны, казавшимся продолжением дворца. Он превратился в озеро огня, в котором под сводом пересекавшихся струй мерцали сверхъестественные существа. Бесчисленные фосфоресцирующие вазы сменялись античными канделябрами, подчеркивая изысканные изгибы Подковы.

Король, приказавший остановить коляску, несколько мгновений молча созерцал гармонию света и тьмы. За каретами потянулась толпа, и ночь наполнилась радостными криками.

Экипажи вновь тронулись с места и двинулись по широкой аллее, окаймленной двумя рядами скульптурных композиций, которые благодаря непонятной хитрости казались полупрозрачными. Вдруг между этими статуями брызнули снопы света. В недрах огромного парка с громовым шумом взорвались мириады ракет. Бассейны воспламенились, подобные вулканам.

Грохот усиливался, а вместе с ним стала расти и нежданная паника. Напуганные дамы укрылись под деревьями и в гротах. Казалось, весь версальский парк пылает. Каналы и пруды в заревах огня окрасились пурпуром.

Огромные ракеты копьями пронзали черное небо; другие чертили на нем замысловатые зигзаги. Были здесь и кометы, и пестрые змейки.

Наконец, к горизонту устремился целый сонм ракет, образуя свод огня, и все увидели, как в темном воздухе, словно гигантские ослепительные бабочки, затрепетали буквы «L» и «М» — начальные буквы имен короля и королевы.

Ночной ветерок медленно унес их вдаль вместе с рыжим дымом, оставшимся после закончившейся огненной феерии.

Последние розовые отблески праздника смешались с розоватыми облачками, окрасившими восток. Зарождалась новая заря.

Людовик XIV приказал возвращаться в Сен-Жермен. Изнуренные придворные последовали за сюзереном, кто в каретах, кто верхом.

Все повторяли, что никогда еще не были свидетелями такого грандиозного празднества.