Апогей
Шрифт:
Я опираюсь на стену, идя к своим комнатам. Лишь бы не встретить его или ее. Никто не должен видеть меня в таком отчаянном состоянии.
— Мейа? — Словно в насмешку, голос главы раздается за спиной.
Я морщусь как от удара, жалобно всхлипывая. И потому уже через секунду, Аман оказывается напротив, заглядывая в мое лицо.
— Моя госпожа…
— Не трогай. Не смей… слышишь? — Отвечаю я сбивчиво, отшатываясь от него. — Уйди. Оставь меня.
Аман выпрямляется, смотря на то, как я на дрожащих ногах обхожу его, подходя к своим покоям. Я переступаю порог,
— Где ты была, Мейа?
О, Боже, мне сейчас не до допросов.
Совершаю круг по комнате под пристальным взглядом синих глаз.
— Я все видела. Ты же именно это хочешь знать? — Я неуклюже вытираю слезы. — И знаешь, что самое ужасное? Меня это не сильно удивило.
Аман шипит какое-то ругательство, подходя ближе.
— Нет. Нет, не приближайся…
И когда глава замирает, раздираемый противоречиями, я внезапно понимаю. Его напряженный вид, этот взгляд, в котором борются вина, злость и любовь, все слова, сказанные им ранее, вдруг наталкивают меня на мысль. Словно сложились все части сложного пазла. Я нашла выход. Единственный возможный. И плевать, что при таком раскладе я умру быстрее, чем успею добраться до Захарии.
— Я ухожу. — Заявляю я тихо, снимая с безымянного пальца кольцо. — Все кончено, Аман.
Я кладу обручальное украшение на тумбочку и, набравшись смелости, поднимаю на мужчину глаза. И… о, Боже, я не знала, что это будет настолько трудно.
Сколько непонимания, неверия, даже страха вспыхнуло в этом взгляде. То как смотрит на меня Аман делает меня еще более жалкой, совершенно беспомощной.
— Ты столько раз повторял, что я не подхожу тебе. А эту песню подхватил весь этот дом. — И откуда у меня берутся силы говорить это, да еще таким режущим тоном? — И я все поняла. Только что.
— Не передергивай, Мейа! Я никогда не говорил ничего подобного.
Он так легко поверил мне? Поверил, что моя безумная, жертвенная любовь на деле оказалась невероятно скоропортящимся продуктом?
— Разве? — Чудом продолжаю я. — Ты сказал, что не будешь пить из меня. Я не подхожу тебе. И думаю, ты отлично справишься с поиском более достойной кандидатуры на место твоей «жены». Можешь считать меня неудачной попыткой, а вакансию открытой.
Засунув руки в карманы джинсов, Аман опустил голову. В молчании слышалось лишь наше дыхание. И так в течение минуты.
— Ты зла на меня, моя госпожа. — Заговорил в итоге глава, а я не могла поверить тому, как спокойно звучит его голос при этом. — И ты вправе злиться на меня. Делай что хочешь, но ты никуда не пойдешь.
— А это не тебе решать!
— Я твой муж.
— Ты мне никто! — Рявкаю я, зная, что это будет ударом по болевой точке. — И ты не имеешь никаких прав распоряжаться мной, как тебе захочется. С меня хватит твоей опеки. Тебе лучше обратить свое внимание на Лизу. Но погоди! Ведь ты только что именно этим и занимался.
Аман молча кивает, словно думает, что это просто женская истерика, которая пройдет через десять минут. Ну, максимум, через полчаса. Решил в очередной раз продемонстрировать чудеса сдержанности, смиренно переждав бурю.
— Ты слышишь меня?
— Конечно. — Кивает он со всей серьезностью. — Кричи, Мейа. Бей. Проклинай. Тебе нужно это сейчас. А завтра мы поговорим с тобой как взрослые.
— Взрослые? Смеешься, что ли?! Да ты никогда и не смотрел на меня, как на достойную тебя. Даром что с ложки не кормишь. — Бормочу я, осматривая его с ног до головы. — И знаешь, что? Меня тошнит от тебя. Гляжу на тебя и вспоминаю, как ты всего несколько минут назад сосался с этой Крениган.
— Это ничего не значит, Мейа. И, думаю, ты знаешь об этом.
— О, серьезно? Получается, для тебя это ничего не значит? Хорошо, буду иметь в виду в следующий раз, когда твой брат предложит мне свидание под полной луной. — Похоже, каменная воля Амана давала трещину. — А хотя к дьяволу это все. Я не хочу больше иметь ничего общего с этим домом.
Ну же. Скажи мне убираться. Мне нужно, чтобы ты отпустил меня. Чтобы возненавидел. Пожалуйста.
— Я отправил Лизу домой. Ты ее больше не увидишь.
И почему я почувствовала такое облегчение от его слов?
— Зачем? Сам себе яму роешь. Я не останусь здесь, и дело даже не в Лизе. Просто все это бессмысленно. Наши отношения никуда не ведут, так что ты должен быть мне благодарен, за то, что я выполняю работу твоего рассудка. Знаешь, я правда пыталась поверить в то, что являюсь кем-то большим, чем есть на самом деле. Но мои нервы на пределе, я больше не могу этого выносить. Я человек, да, Аман. И эту правду не в силах изменить даже ты. И если ты не отпустишь меня сейчас, я повторю судьбу Эмили. Хотя, не думаю, что ты помнишь это имя. — Глава продолжает молча слушать, не собираясь отвечать на мою злость. Не собираясь помогать мне! — А теперь отойди в сторону!
В ответ Аман только сложил руки на груди.
— Ты не смеешь распоряжаться мной! Я не твоя вещь! — Отрывисто бросаю я, направляясь к выходу. — Мне надоела роль твоей одноразовой салфетки. Мне нужен мужчина, который будет видеть во мне женщину, а не сувенир для своего либидо.
Когда я обхожу его, он не шевелится. И потому я беспрепятственно достигаю двери, дергая ее на себя. Я правда собиралась покинуть его, уйти, бросить. Навсегда. И он не остановит меня? Ох, разве я не должна этому радоваться? Разве не обязана поспешить, пока он не передумал? Пока не передумала я?
Дверь с грохотом закрывается прямо перед моим носом, а я оказываюсь в чужих руках, прижатая к этой самой двери спиной.
— Да что ты… — себе позволяешь?!
Мои слова переходят в протестующий стон, который заглушает чужой, настойчивый рот. Да, я знала, что Аман не сдастся так просто. И если бы раньше мне это польстило, теперь происходящее казалось мне катастрофой. Потому что мне нужно было вырваться из его рук, нужно было вернуть трезвость мысли, нужно было спасти брата. Но его прикосновения, о которых я мечтала вот уже которую неделю, не дают мне думать о долге.