Апокалипсис Без Ограничений
Шрифт:
Дожевав то, что уже положил в рот, чтобы не выбрасывать еду, я направился дальше.
Через несколько домов, каждый из которых выл внушительный размеров, я наткнулся на иной тип постройки. Если все ранее встреченные дома были высокими, вмещали в себя большое количество квартир, то это здание было низким, всего три этажа, зато широким, имело несколько корпусов, соединённых вместе, широкие окна. Всё здание было окружён забором сетчатого типа, за которым с моей стороны проглядывалась большая спортивная площадка с круглой прорезиненной беговой дорожкой, с белой разметкой на ней, футбольным полем внутри бегового кольца, баскетбольный полем чуть в стороне, а с противоположной стороны была площадка для игры в волейбол, несколько широких мест с насыпанным
Надо же, сколько я, оказывается, знаю видов спорта! А ведь существует их, наверняка, ещё больше…
Несколько секунд смотря на это здание, я внезапно понял, или, скорее, вспомнил, что это такое. Школа! Место, где люди получают знания, информацию! А ещё, насколько я знаю, в школах всегда есть библиотеки, книги… информация!
Улыбнувшись пришедшей в голову мысли, я чуть присел и с небольшим усилием перепрыгнул через трёхметровый забор, приземляясь уже на прорезиненной покрытие спортивной площадки, а после направляясь к зданию самой школы. Тут, кстати, на этой площадке, небыло ни одного щелкунчик или трупа, даже следов крови заметных я не могу заметить, хотя они даже в ночной темноте выделяются тем, что выглядят для меня, как чёрные пятна.
Пройдя через спортивную площадку, перепрыгнул уже внутренний забор и оказался у стены школы, вдоль которой и направился, чтобы найти вход.
Зайдя за угол, наткнулся на нескольких щелкунчиков. При этом, в этот раз я заметил и не часто встречаем ого щелкунчик — ребёнка. Во время моего похода по квартирам за едой, я иногда встречал таких, а иногда находил изодранные и частично съеденные тела детей разного пола и возраста, но таких были единицы. Быть может, основная их часть просто была в школе, на момент, когда всё это произошло? Тогда внутри здания я найду очень много маленьких щелкунчиков. Но ничего, они мешают даже меньше, чем обычные, взрослые, большие щелкунчик, их головы легко лопаются от ударов моего кулака, а удар ребром ладони в шею и вовсе эту голову может оторвать от тела. Они ещё более хрупкие, чем обычные щелкунчик и убить их труда не составляет.
Войдя внутрь здания, я тут же увидел подтверждение своих мыслей о том, что большая часть детей была в школе, когда случилось то, что случилось. Тут меня встречали десятки детей разного возраста в виде щелкунчиков, с разной степени разорванной и окровавленной одеждой, с разной степенью целостности тела, кожи, глаз и так далее.
В школе свет звёзд и луны уже не помогал, а потому увидеть что-то было намного сложнее, зато я открыл для себя, что, если я ничего не вижу глазами, то легко ориентируюсь в пространстве с помощью звуков. Каждый раз когда я издавал какой-то звук, будь то хлопок или щелчок пальцами, громкая постановка стопы на плитку пола, я получал чёткое понимание того, на каком расстоянии и какой по форме предмет от меня находился, в какой он стороне и некоторые другие параметры. А потому, когда даже свет из окон не помогал, а я перестал что-то вообще видеть, я стал щёлкать пальцами каждые несколько шагов, что позволяло мне легко обходить препятствия, щелкунчиков, которые лишь пару секунд привлекались щелчками, а после те успокаивались и снова игнорировали меня.
С каждым разом использовать звуки для ориентирования становилось все проще и проще, а я чувствовал себя всё увереннее и увереннее.
Проходя по школе, я открывал каждую дверь, которую встречал, чтобы узнать, что находится там, за этими дверьми и нет ли там библиотеки. Опознать я должен её легко даже в темноте — с помощью звуков я могу распознать большое количество книг, а в библиотеке, насколько я знаю, их количество наиболее крупное. Так что не узнать её без света я не опасался.
Некоторые двери открывались мной легко, некоторые двери были сломаны, некоторые вообще отсутствовали, некоторые были и вовсе запреты и их приходилось ломать, чтобы проникнуть внутрь. Но нигде я не находил библиотеки. Отдельные книги — да. Где-то они валялись на полу, где-то лежали на столах, но читать их в темноте я все равно не смогу, а потому брать их нет смысла. Лучше найти библиотеку и остаться там до утра. Можно и поспать там.
Кстати, а мне спать нужно? И вообще, на что похож он, этот сон? Я вспомнил о том, что ночью нужно спать, что он нужен, чтобы отдыхать, восстанавливаться, возвращать свою выносливость… но я не устал, отдыхать не особо хочу, а нужды в чём-то сейчас, когда хорошо поел, не испытываю. Так ведь и должно быть, верно?
Подходя к очередной двери, я, ещё на расстоянии в несколько метров, внезапно почувствовал что-то новое. Что-то, чего раньше не ощущал.
Рядом с дверь было особенно много щелкунчиков. Если раньше они были примерно равномерно распределены повсюду, то здесь они стояли плотничком друг к другу. Они ничего не делали, просто стояли, чуть ли не наваливаясь друг на друга, и смотрели все на одну дверь. Именно на ту, от которой я что-то чувствовал. Точнее, не от неё, а от того, что находится за этой дверью. И щелкунчик тоже ждут. Терпеливо ожидают, ведь больше им все равно нечего делать. Интересно, щелкунчик тоже ощущают это, или они здесь по иной причине?
Подойдя к куче щелкунчиков, через которых не пройти — места банально нет, а посмотрел на дверь. Она была слегка сломанная, сделана из дерева, а щелкунчик своей массой уже чуть ли не вдавили эту дверь внутрь, но она явно чем-то подперта тяжёлым с другой стороны.
Сказать честно, мне стало интересно, что же там внутри я чувствую? Но щелкунчик и мешаются.
Посмотрев на этих существ, большая часть из которых была раньше явно детьми, не мешкая, я стал ударами ребра ладони, молча сносить им головы, одну за другой. Звук открывания голов от тела и падения и тех, и других, на пол, тут же привлёк внимание остальных щелкунчиков, которых тут, если я не ошибаюсь, штук пятнадцать или около того. Однако, хоть их и привлекли звуки, создаваемых мной, больше ничего они не сделали, спокойно принимая то, как я их убивал. Те же, к кому я прикасался, не успевали среагировать, уже лишившись главной части тела, без которой не могли жить.
Через пару минут, все щелкунчик и, лишившись голов, лежали на полу, а мои руки были покрыты слоем вязкой жижи, что у этих существ текла внутри вместо крови.
Кстати, забавно, но я не видел крови, не считая разводов и пятен, ни разу на своей памяти, но очень хорошо знаю, что это и как она выглядит. Я говорю о свежей крови, а не о том, что сейчас можно увидеть на улице на каждом углу. И я точно знаю, что жижа, что вытекает из щелкунчиков, хоть и была когда-то кровью, сейчас уже не может в полной мере называться таковой.
Прислушавшись к щелчку, заметил только одного щелкунчика, что стоял в конце коридора, по которому я и проходил, дойдя до этой двери. Видимо, тут собрались вообще все щелкунчик, кроме него или её, я вернулся к двери.
То моё чувство, что привлекло внимание моё внимание, указывал на то, что источник моих чувств разделился. Если раньше это можно было сравнить с неким приятным и тёплым большим и широким пятном, которое я ощущал по ту сторону двери, то теперь, пока я разбирался с щелкунчиками, оно разделились. Большое стало меньше, а от него отделил я ещё один сгусток тепла, который, судя по ощущениям, находился прямо за дверью.
Дверь была почти выломана, а потому имелись маленькие щели в двери, отчего было сложно не заметить появившийся свет в этих щелях. Яркий свет, начал светить через щели в двери.
«Фонарик!» — вспомнил я про себя о предмете, или, точнее говоря, об устройстве, которое и позволяет так ярко светить в ночной темноте.
Пару мгновений я был слеп и дезориентирован — слишком резкий переход от полной темноты к довольно ярко у освещению, но это состояние не продлилось и секунды, когда мои глаза уже адаптировались под новое освещение. В одной из щелей между дверью и косяком я заметил движение — было достаточно ярко, чтобы я мог прекрасно видеть в темноте. А через секунду в этой щели я увидел принадлежащий кому-то глаз.