Апокалипсис в подъезде
Шрифт:
— Вы обвиняете членов нашего отряда в воровстве?! — Взревел мужской голос.
— Обвиняю? Да посмотри на себя — рожа ты уголовная! С тебя можно подавать листки с подписью «Особо опасен. Разыскивается законом». Вали, нахрен, обратно на свой этаж!
Раздавшийся за этим гул одобрения, скрыл ответ охранителя. Да он был и не нужен, я прекрасно знал, что там сейчас творится. Разъяренная толпа местных жителей, обступив со всех сторон парочку бойцов, требует от тех покинуть этаж. В последние дни подобные сцены происходили повсеместно, едва ли не на каждом этаже. Жители взбунтовались, требуя отставки власти и справедливого распределения ресурсов. В отдельных
Пожар восстания вспыхнул сразу и повсюду. Жители на разных этажах попросту отказывались подчиняться нынешней системе. Повсюду в открытую велись разговоры о необходимости свержения главы и его лизоблюдов. Люди массово вооружались, используя, кто что смог найти. В ход шли металлические трубы, вырванные из оконных баррикад, заточенные полоски метала или пластика. Использовали даже куски ткани, заполненные песком. Охранители, разумеется, пытались взять ситуацию под контроль, отобрав у людей оружие, и разогнав их по своим местам, на отдельных этажах это даже удалось сделать. Но на общую картину это уже не могло повлиять. Словно солома, в которую ткнули зажженным факелом, люди вспыхивали ненавистью и неповиновением, готовые рвать на части любого, кто по их мнению работает или сотрудничает с главой и его людьми.
— Сём, ты здесь? — Полог моей тряпичной двери открылся, пропуская внутрь Тому. — Видел, что в соседней квартире происходит?
— Слышал. — Скривился я.
— Я сюда еле добралась. Видел бы ты, что сейчас происходит на моем этаже. Люди словно обезумели, бросаются на всех, кто состоит в любом из отрядов. Бориса Валерьевича, ну того безобидного старичка, что в «Б» отряде занимался электрикой, едва не забили насмерть. Если бы не его жена, которой каким-то чудом удалось урезонить толпу, боюсь, его бы просто убили.
— Да уж, подобные инциденты происходят сейчас везде. Утром я хотел навестить Игоря в мед отсеке, так не смог даже до лестницы добраться. В коридоре собралась целая толпа, перекрывшая вход на этаж для Вэшников.
— Думаешь… охранители смогут урезонить людей? — Едва слышно прошептала Тома.
— Сомневаюсь. Точнее я почти уверен в том, что они этого не сделают. Не знаю, зачем это все Воеводину, но именно его приказы привели к подобной ситуации. Охранители не усмиряют гнев людей, а лишь подливают масло в огнь.
— Мне кажется, ты ошибаешься. Я могу понять твое к нему отношение, но мне кажется, ты начинаешь воспринимать его, как совершенно сошедшего с ума человека. Сейчас у него есть все: власть, верные ему люди, ресурсы. Восставшие отберут у него это все. Подумай сам: ведь главные враги, которые сейчас на слуху, буквально на каждом этаже — это не только глава подъезда, но и охранители все с тем же Воеводиным во главе.
— Не знаю, Томка. Чем больше я думаю об этом, тем сильнее осознаю, что действия главы охранителей ставят меня в тупик. Я не могу понять, какую цель он преследует, к чему он стремится. Если только…
— Что?
— Если только он не хочет уничтожить нас всех. Всех, включая и самого себя. — Застыл в изумлении я.
— Мне уже начинает казаться, что это у тебя шарики за ролики заехали. Я понимаю, на тебя многое свалилось за последние месяцы. Думаю, тебе стоит хорошенько выспаться и выбросить из головы все эти бредни.
На лице Томы проступило искреннее беспокойство. Она отнеслась к моим словам не просто со скепсисом, она даже не допустила мысль о подобном, и я мог ее понять. Представить себе, что глава отряда, занимавшийся наведением и поддержанием порядка, человек, который стал одним из столпов, на которых держалась вся нынешняя система, вдруг рехнулся настолько, что решил уничтожить не только саму систему, но и всех выживших, переживших катастрофу. Возможно, со стороны это и звучало абсурдно, если не брать в расчет психическое состояние выживших. Воздействие тумана, скудная еда, недостаток света и личного пространства — все это весьма пагубно влияло на человеческое восприятие и мыслительные процессы. Если люди на нижних этажах сходили с ума, бросаясь на всех и вся, не узнавая соседей, если они становились жестокими даже по отношению к самим себе, то почему бы не представить, что нечто подобное произошло и с одним из лидеров отрядов? А ведь в его руках сосредоточена куда большая власть, чем у обычных жителей.
— Мне нужно поговорить с отцом. — Решительно встал с матраса я.
— Ты меня плохо слушал? Сейчас не лучшее время, чтобы перемещаться между этажами. Мы с тобой состоим в отрядах и всем об этом хорошо известно. Если на родных этажах соседи еще держат себя в руках, то другие восставшие с удовольствием потыкают в нас ножичком.
В этот момент в коридоре раздалась тихая ругань бойцов «В» отряда, поливающих местных отборной бранью. Им вслед неслись не менее «лестные» пожелания никогда больше сюда не возвращаться.
Рванув свой матрас, я разорвал ткань, запуская внутрь руку. Пошарив в набивке из ваты, я извлек на свет небольшой двухзарядный пистолет.
— Ты откуда его раздобыл? Сём, если узнают, что ты прикарманил огнестрельное оружие…
— Том, ты, кажется, не до конца понимаешь происходящее. Власть в доме не просто висит на соплях, она уже потеряла почти любую возможность влиять на ситуацию. Со дня на день, здесь вспыхнет кровавая междуусобная резня. Люди уже сейчас готовы рвать друг друга на части. Всем плевать на нелегальное оружие, когда вокруг творится полное беззаконие.
Подхватив под руку возмущающуюся девушку, я словно буксир потащил ее к выходу. Вслед нам понеслись многочисленные возмущенные тирады от той части соседей, что не считала меня «своим». Хорошо хоть таких было относительно немного и их призывы разобраться с правительственной шавкой натыкались на угрюмое молчание других соседей. Для них я все еще был человеком, с которым они прожили в одном помещении долгие годы. Время расчеловечевания еще не пришло. Вот через пару дней, когда толпа дойдет до кондиции, поняв, что власти не собираются исполнять их требования, тогда возможны любые варианты. Девиз «бей любого, кто не похож на нас» действовал испокон веков и продолжает сохранять актуальность даже в нынешнюю эпоху.
Выскочив в коридор, я отпихнул плечом вставшего у меня поперек дороги мужчину и пока он, ругаясь и грозя набить мне морду, поднимался с пола, я выскочил в лифтовую, где в этот момент толпа выпроваживала за двери охранителей. Протиснувшись мимо людей, мы с Томой присоединились к уходящим бойцам.
— Слышь пацан, вали нах. н, обратно к своим, пока мы тебя за нарушение порядка не задержали! — Глядя на меня с лютой злобой сказал один из бойцов.
— Погоди, Тимур, это же тот парень из «А» отряда, который из подвалов выбрался. — С куда большей теплотой глянул на меня другой охранитель. — Вас сопроводить на верхние этажи?