Апокалипсис в подъезде
Шрифт:
— Если не сложно. В нынешних обстоятельствах нас скорее на части порвут, чем пропустят наверх.
— Вам-то самим как удается все еще между этажами перемещаться? — Не удержалась от вопроса удивленная Тома.
— Мы все еще контролируем лестницу. Ситуация, мягко скажем, вырисовывается непростая. Пролеты со второго по пятый контролируются восставшими, но нашим парням вовремя удалось перекрыть лестницу на пролете между пятым и шестым, так что этих психов мы временно остановили. Там сейчас дежурит усиленный наряд.
— Ага, вот только нам в любой момент ударят в спину с других этажей. — Мрачно поддержал товарища Тимур. — В целом мы контролируем только верхние этажи — с десятого и выше. Там сейчас
Поднимаясь по лестнице и предъявляя свой пропуск заставам на каждом лестничном пролете, я размышлял о происходящем. Даже том случае, если я окажусь прав в своих выводах, как доказать это отцу и главе подъезда. Роман мертв, а без него у меня нет ни единого доказательства. А если бы они были, изменило бы это хоть что-то? Ситуация накалилась до такого предела, что даже устранения Воеводина от управления охранителями, вряд ли решило бы проблему. Впервые с момента катастрофы люди проснулись от сковывающих их чувств страха, отчаянья и безнадежности. Они оглянулись по сторонам и поняли, в какую задницу загнали их нынешние правила и новосозданные устои.
К добру или к худу, но в доме первые за годы, начали происходить изменения. Чёрт его знает, чем это грозит всем нам, но в одном я был уверен точно — как раньше уже точно не будет. А значит лично для меня оставалось лишь одно — постараться выбраться отсюда, прорваться сквозь этот проклятый туман, прежде чем этажи зальют реки крови.
На тринадцатом этаже я попрощался с Томой, которая убежала навестить родителей. После своего перевода в отряд научников, ей наконец удалось уговорить их переехать на верхние этажи, уступив свой угол комнаты вездесущим соседям. Правда тем радоваться довелось не долго, так как уже на следующий день, туда заселили сразу с десяток беженцев со второго этажа, что вызвало очередной виток гнева и выяснения отношений. Одно хорошо — родители Томы в этом балагане больше участия не принимали. А соседи… пусть хоть передавят друг друга, мне до них дела не было.
Здесь, на верхних этажах, ситуация отличалась кардинально. Изначально, местные жители имели куда большие права и привилегии, что в свою очередь, повышало их лояльность к руководству. Живя под самой крышей, в комнатах, где не нужно было тесниться на крошечных отрезках пола, буквально сражаясь с соседями за возможность немного сдвинуть свой матрас, чтобы расположить другие вещи, они не имели тех серьезных претензий, которые завладели умами других людей. Все это привело к довольно забавному разделению, когда жители нижних этажей, требовали свержения власти, а жители верхних были вполне лояльны к ней.
Проходя мимо двухъярусных кроватей, на которых вольготно расположились немногочисленные жители, во мне все сильнее зарождалось чувство нереальности происходящего. Эти люди смеялись, веселились, делясь новостями, рассказывая забавные истории и обсуждая происходящее внизу, словно это и нисколько не касалось. Один из мужчин так прямо и заявил своему приятелю дескать, зачем они кормят дармоедов, не способных даже нормально обслуживать властьпридерживающих людей. Слово «люди», он выделил особой интонацией, словно привилегированный класс, возвышающийся над остальными простыми смердами. Себя он, разумеется, причислял к этому классу.
Пусть эти слова и вызвали целую бурю эмоций в моей душе, но я скорее не злился, а попросту не понимал, как всего за четыре с половиной года, люди из цивилизованного общества, могли скатиться на самое дно, едва не возвращаясь к рамкам феодализма и расслоения общества на классы. И ведь не сказать, что мысли этого мужчины были неким исключением, в подобном ключе думали многие на верхних этажах.
Миновав внутренний коридор, я показал пропуск на последнем дежурном пункте. Охранитель долго изучал мой листок и даже пытался задавать мне каверзные вопросы. Было видно, что пропускать меня в штаб, желанием он не горит, но и придумать достойный повод мне отказать, ему никак не удавалось. В конце концов, все же сплюнув прямо на пол, он, скривившись, дал разрешение пройти.
Здесь с момента моего последнего визита ничего не изменилось. Все такая же маленькая комнатка, разделенная на две части пластмассовой перегородкой. С одной стороны был штаб нашего отряда, который среди бойцов популярностью не пользовался. С другой штаб Вэшников, где собственно и заседал мой отец.
Я подходил к двери штаба полный внутренних противоречий. С отцом мы не общались лично с того момента, когда на устроенной в честь моего окончания школы вечеринке, я объявил о своем желании вступить в «А» отряд. Сейчас, спустя время, я готов был признать, что в некоторой мере, отец был прав, когда рекомендовал мне держаться подальше от анархистов. Возможно, если бы я в тот момент принял его предложение, пошел бы по выстеленной им дорожке, то моя судьба, сложилась бы кардинально иным образом. Нет, я не сожалел о своем выборе. Я лишь размышлял об этом, сравнивая те или иные варианты. Да, судьба сложилась бы иначе, возможно куда проще, может даже мне удалось бы в кратчайшие сроки подняться к самому верху по иерархической лестнице. Но в чем суть?
Главной целью, к которой было необходимо стремиться, это возможность выбраться из этого места. Вырваться из этой проклятой бетонной тюрьмы. Именно за этим я и пошел к анархистам, которые буквально горели этой идеей. Возможно, в их распоряжении не было тех ресурсов ума и возможностей, которыми располагали научники, но эти люди обладали волей и решительностью, что и подкупило меня. Я не хотел просиживать штаны в этом проклятом месте, не хотел остаться здесь ни одной лишней секунды. Возможно это лишь мои фантазии, но я безумно хотел вернуться в тот мир, которого нас лишил проклятый туман. Мне хотелось понять его суть, да к чёрту суть. Я хотел вырваться отсюда, преодолеть этот туманный покров и выйти в свой родной мир, где я вновь могу гулять по улице, под жаркими лучами солнца, кататься с друзьями на велосипеде, или банально зайти в магазин, купив рожок мороженого.
— Вот кого-кого, а тебя я увидеть здесь ожидала в последнюю очередь.
Словно вынырнув из омута своих раздумий, я наткнулся на веселый взгляд Марины. Миниатюрная блондинка сидела в самом углу помещения, частично скрытая книжной полкой. От этого я и не заметил ее, когда вошел. Сам штаб делился на два помещения: общая гостиная, где зачастую проводили время бойцы отряда и кабинет моего отца, отделенный натянутой ширмой. Именно там он и принимал гостей.
— Хех, ну у меня-то уже давно назрел один разговор к отцу. А вот что здесь делаешь ты — это вопрос хороший.
Прежде чем ответить, Марина бросила настороженный взгляд на тканевую ширму, за которой слышались чуть приглушенные голоса.
— Ты ведь знаешь, что Воеводин положил на стол главе указ о роспуске нашего отряда? Об этом в последнюю неделю много говорят, но мало кто знает истинное положение дел. После той спасательной миссии, когда наш отряд потерял сразу семерых бойцов, многие заговорили о роспуске наших рядов. Многие жители вообще не понимают целей и задач отряда, да и относятся к нам не особо лучше, чем к охранителям. Но пока одни кричали, выдвигая свои идиотские требования, Воеводин подсуетился и подсунул главе целый план. Он хочет не только роспуска нашего отряда, но и перевести наших бойцов в ряды охранителей. По его замыслу, это должно стабилизировать ситуацию на этажах, ведь Вэшники получат серьезное подкрепление и возможность маневра.