Апокалипсис

Котов Сергей

«Блин», — пробормотал я.

— Уточните направление, — тут же ответил портал.

— Представительство Земли, — сказал я, уже громче.

— Проходите, — ответил портал. И я сделал шаг вперёд.

Похоже, представительство находилось возле самой высокой точки одного из «лучей» станции. Сам «луч» с поверхности воспринимался именно как гора; громада совершенно невероятных, исполинских размеров. Наверно, всё дело было в векторе гравитации — он давал уклон градусов в пятнадцать. Вниз — туда, где располагались строения ближайшего населённого квартала,

лучше было не смотреть. Даже у меня, человека подготовленного и повидавшего всякое, немедленно начинала кружиться голова.

Здание было похоже на античный храм, с колоннами и портиками. Его размеры с того места, где располагался портал транспортной системы, оценить было сложно: рядом не было ничего подходящего для сравнения. Других строений по близости не было. Только голая серая равнина, да звёзды за чуть мерцающим защитным полем.

Я осторожно ступил вперёд. Ботинки от скафандра тоже пришлось оставить в резиденции Эльми — очень уж шумными и громоздкими они были. Поэтому между моими стопами и поверхностью станции была только ткань комбинезона — впрочем, достаточно толстая и упругая. Серая поверхность была похожа на крашеный металл, и почему-то вызвала у меня ассоциации с военными кораблями. Странно, что обитатели резиденции даже не попытались как-то изменить такое странное окружение… кстати, как тут с экстерриториальностью?

И только после того, как начать путь, я понял замысел: это земное здание на космической горе само по себе было законченным произведением искусства, гениальным в своём минимализме. Эдакий манифест человечества на краю холодного космоса…

Я никогда не был в Афинах, но, думаю, размером представительство было примерно с Парфенон. Насколько об этом можно судить по фото и видео.

Справа и слева от ступеней перед входом стояло два раскидистых дерева. Я не сразу опознал в них сосны — потому что они были прозрачными, будто сделанными из стекла. Или, скорее, из алмаза, потому что угол преломления был таким большим, что даже звёздный свет играл крошечными радугами на тончайших иголках.

Это было очень странно. Но красиво.

Полюбовавшись немного, я вздохнул, и начал подниматься по ступенькам. И тут, к моему удивлению, они пришли в движение и потащили меня наверх, как эскалатор. При этом никакого звука работающих механизмов не было. Ступени плыли вперёд, как в оптической иллюзии. Я хмыкнул, остановился, и сдал ждать, пока самоходная лестница поднимет меня к входному порталу.

Лестница остановилась в одной ступени от верхней площадки, будто предлагая мне сделать последний шаг самостоятельно. И я охотно согласился с этим предложением.

Меня встречали. Женщина в ярко-красном платье с глубоким декольте и мужчина в чём-то, отдалённо похожем на спортивный костюм. Они были примерно одного возраста, чуть за тридцать. Обоих можно было назвать красивыми — только красота их была странной, экзотической. Так бывают красивы дети, рождённые в межрасовых и межнациональных браках.

Увидев меня, женщина улыбнулась и пошла мне навстречу.

— Григорий? —

спросила она, приблизившись, — мы ждали вас. Добро пожаловать в представительство нашей родины.

Я кивнул в ответ, ожидая продолжения ритуала знакомства: протянутой руки или чего-то в этом роде. Однако, его не последовало.

— Меня зовут Эмма, — сказала она, — а это Юрингус, мой брат.

— Очень приятно, — кивнул я.

Она развернулась и пошла обратно к своему брату, не добавив ни слова. Я пожал плечами и пошёл вслед за ней.

— У вас ведь не принято здороваться за руку? — сказал Юрингус, когда мы подошли, — мы не очень уверены насчёт ритуалов на вашем уровне. Кажется, эпидемии свели на нет возможность непосредственных социальных контактов у вас, верно?

— Значит, вы знаете про уровни? — спросил я.

Брат и сестра переглянулись, улыбаясь.

— Мы ведь доросли до представительства в базовой станции нашего сектора, — всё так же терпеливо улыбаясь, разъяснила Эмма, — значит, мы достаточно разумны, чтобы иметь представление о мире, в котором живём.

— Проходите, Григорий, — Юрингус сделал приглашающий жест, указывая в сторону массивных дверей, сделанных из материала, напоминающего дерево. Повинуясь его жесту, они плавно распахнулись, открывая проход внутрь помещения.

Изнутри представительство мало напоминало древнегреческий храм. Скорее, это было похоже на внутренности звездолёта: пересечения плавных линий, переборок, уровней, проходов и лестниц выглядело очень футуристично. Тем более удивительно было увидеть прямо напротив входа, на небольшом мраморном постаменте две ростовые мужские скульптуры и одну женскую.

Изваяния были хорошо сложены. Мужчины только, пожалуй, чересчур мускулисты — больше, чем необходимо по эллинским стандартам. Ещё они были совершенно обнажены. Это обстоятельство, конечно, меня совершенно не смутило. До тех пор, пока я не пригляделся к лицам.

— Извините, мы, конечно, не рассчитывали на личный визит, — увидев мою реакцию, осторожно заметил Юрингус, — но изменять привычный для посетителей интерьер тоже было бы неправильно. Вы согласны, Григорий?

Я испытывал сложные эмоции, глядя на голого себя в компании ближайших друзей и соратников. Правильно ли было смущаться за статую? Едва ли. Но мне было жутко неудобно. Кажется, я даже покраснел.

— А… позвольте поинтересоваться — почему мы — голые? — я всё-таки нашёл в себе силы, чтобы произнести волновавший меня вопрос.

— Мы… — Эмма неожиданно для меня зарделась, — проектируя представительство, желали соответствовать идеалам природной эстетики, поэтому…

— …конечно же, это соображение тоже принималось во внимание, — перебил Юрингус, — но понимаете, в чём дело. Любая одежда так или иначе создавала бы ассоциации с тем или иным культурно-этническим течением на Земле. А нам бы хотелось этого избежать. Вы ведь общие герои.

Я подумал секунду. А потом спросил.

— А как к этому отношусь местный я? Ну… я из вашего потока? Уровня?