Апокалипсис
Шрифт:
Сверху лежала папка с бумагами. Хари оторвала прикрепленный к папке стикер с запиской. Почерк Петча, крупный и четкий. Она прищурилась. "Если эти клетки не попадут в Сакраменто, этот город будет следующим. Нам дается только один шанс, как и доктору Фаусту. Передумать не удастся".
Встретишь на дороге Будду — убей его…
"Мне всегда казалось, что этот сукин сын не так-прост", — подумала она. Затем закрыла контейнер и сунула стикер в кармашек к ручке. Тщательно проверила фильтр шлема — он мог выйти из строя во время бешеной гонки по Тонопе — и нахлобучила шлем. Потом перекинула ногу через седло и закрыла дроссель.
Хари нажала кнопку стартера, мотор чихнул и заработал с перебоями. Мотоцикл затрясся, как одышливый пони. Молясь про себя, стараясь не дышать, она поддала газу и осторожно опустилась в седло. Глухой шлем быстро
Хари ехала по открытой, плоской, как стол, равнине к Фаллону, оазису смерти в полном смысле этого слова. Дозиметры стрекотали как бешеные. Видно, Нику было мало радиоактивного и химического заражения почвы. Когда дорога пошла на взгорок, поросший поразительно зеленой травой, вокруг нее поднялся лес гигантских деревьев европейских пород, ничуть не похожих на тополя пустыни. Поодаль виднелся поселок, а сразу за лесом вздымалась серая громада; ее поверхность красиво мерцала голубым черепковским излучением. [52] Буквы на дорожных указателях были неизвестного ей алфавита, но она знала это место.
52
Черепковское излучение (излучение Вавилова-Черепкова) — свечение, вызываемое в прозрачной среде заряженной частицей, которая движется со скоростью, превышающей фазовую скорость распространения света в этой среде.
Шел мелкий дождик; она ехала через Чернобыль.
Когда она свернула на запад по Пятидесятому шоссе, ведущему к Рино и Спарксу, дождь усилился. С приближением вечера небо над горизонтом приобрело какой-то болезненно-желтоватый оттенок. Мотоцикл летел, едва касаясь шинами скользкого лоснящегося асфальта.
На месте исчезнувших городов на фоне желтеющего вечернего неба громоздились кучи мусора. По этим вонючим кучам бродили истощенные от голода, почти голые люди и звали своих близких, похороненных под этой ужасной лавиной. Вода стекала по ее шлему, текла по седлу мотоцикла, мокрая кожаная одежда липла к телу, как пластырь. Жара и жажда мучили ее, но она не осмеливалась пить эту воду. Дождь не принес прохлады, а просто промочил ее насквозь.
Она не поворачивала головы, проезжая мимо несчастных жертв мусорного оползня. Она находилась в часе езды от Сакраменто и одновременно в Маниле [53] пятьдесят лет назад.
Когда Хари поднялась на зеленый и живописный перевал Доннер, уже чувствовалось приближение вечера. Небо на западе было красным, как кровь. Дальше дорога пойдет только вниз. Времени было еще навалом.
Ник не собирался отпустить ее просто так.
Река Сакраменто сменила русло, бомбы некогда падали и здесь. Мост был разрушен, а по всей ее поверхности бушевал огонь. Хари развернулась и помчалась прочь от реки. Сто метров, двести метров, пока не перестало палить спину.
53
Манила — здесь в 2005 г. произошло мощное землетрясение с тысячами жертв.
— Что это? — спросила она поджидавшего ее у обочины человека в костюме в тонкую полоску.
— Пожар на Кайахога-ривер, [54] — ответил тот. — Тысяча девятьсот шестьдесят девятый год. Посчитай, сколько раз ты с тех пор читала молитвы. Это мог быть и Бхопал. [55]
— Молитвы? — Ее усмешку скрыл шлем. — В самом деле, что это?
— Флегетон. [56]
Она подняла щиток шлема и оглянулась через плечо на горящую реку. Даже на таком расстоянии пекло так, что от мокрой куртки на спине поднимался пар. Тыльной стороной ладони она прижала нагрудный кармашек. Зашуршала записка, ручка больно ткнулась в сосок.
54
Кайахога-ривер — река в штате Огайо, известная тем, что на ее поверхности часто загорались мусор и масла. Самое крупное возгорание
55
Бхопал — город в центральной части Индии, где в 1984 г. произошла авария на химическом заводе. В результате катастрофы облаком ядовитого газа накрыло почти весь город, что повлекло смерть около 18 000 человек.
56
Флегетон — в древнегреческой мифологии огненная река в подземном царстве.
Она смотрела на Ника, а Ник смотрел на нее.
— Вот именно, — откликнулась она.
— Больше она ничего не напишет. Тебе не перепрыгнуть, река слишком широка.
— Вижу.
— Отдай контейнер, и я тебя отпущу. Я отдам тебе "кавасаки", я дам тебе свободу. И будем квиты, скажем так.
Хари пристально смотрела на него, мышцы правой ноги, которой она упиралась в землю, напряглись. Огромный рычащий мотоцикл тяжело покачивался под ней, готовый в любую секунду развернуться и рвануть прочь, послушный ее воле.
— Значит, не перепрыгнуть?
— Нет.
Может быть, и так. А может, если бы она отдала ему контейнер и приговорила бы этим Сакраменто, как были приговорены Бхопал, Чернобыль, Лас-Вегас… Может, она проклинала бы себя, даже если бы он потом вернул ей контейнер. И даже если бы не проклинала, неизвестно еще, смогли бы она и "кавасаки" жить с этим дальше.
Если он хочет, чтобы она жила, то должен позволить ей совершить этот прыжок, и она спасет Сакраменто. Если же он хочет её смерти, она может умереть в полете, и Сакраменто погибнет вместе с ней, но они погибнут свободными.
В любом случае Ник исчез. Уже неплохо.
— И к дьяволу неудачников, — тихо произнесла она и нажала на ручку газа.
Октавия Батлер
Звуки речи
Перу великой и безвременно ушедшей Октавии Батлер принадлежат десяток романов и несколько рассказов. Она первая из писателей-фантастов получила престижную стипендию "за гениальность" от Фонда Макартура. А кроме того, была награждена Американским ПЕН-центром (PEN American Center) за вклад в развитие литературы, удостоена двух премий "Хьюго", двух "Небьюл" и премии журнала "Locus". причем все три получила за повесть "Кровное дитя" ("Bloodchild"). Писательница умерла в феврале 2006 года.
В своих работах Батлер часто затрагивала тему жизни после апокалипсиса. Хотя ни один из ее романов нельзя назвать строго постапокалиптическиму действие всех трех многотомных произведений трилогии "Ксеногенез" ("Хеподепesis"), серии "Создатель моделей" ("Pal/enlist") и дилогии "Иносказание" ("Parable") — разворачивается после конца света. Так что Батлер является заметной фигурой в данном поджанре.
Идея рассказа "Звуки речи", в 1984 году завоевавшего премию "Хьюго", зародилась после того, как Батлер стала свидетельницей кровавого, бессмысленного побоища, устроенного в автобусе. В своем сборнике "Кровное дитя и другие рассказы" писательница говорит, что, наблюдая ту драку, она задумалась, "повзрослеют ли когда-нибудь человеческие существа настолько, чтобы научиться общению без кулаков и тогда ей на ум пришла первая строчка рассказа.
В автобусе, шедшем по Вашингтон-бульвар, случилась неприятность. Рай ожидала, что рано или поздно во время пути произойдет что-нибудь нехорошее. Она откладывала поездку до тех пор, пока одиночество и безнадежность не выгнали ее из дома. Она верила, что, возможно, найдет живыми кого-нибудь из родственников: брат с двумя детьми жил в двадцати милях от нее, в Пасадене. Если ей повезет, она доберется туда за день. Неожиданное появление автобуса, когда она вышла из дома на Вирджиния-роуд, показалось настоящей удачей — пока не случилась эта неприятность.
Двое молодых людей не сошлись во мнениях по какому-то вопросу или, скорее всего, не поняли друг друга. Они стояли в проходе, ворча и размахивая руками, обоих мотало из стороны в сторону, когда автобус подскакивал на рытвинах. Водитель как будто сознательно старался лишить их равновесия. Их жесты готовы были перейти в соприкосновение: грозящие кулаки, запугивающие движения рук вместо проклятий.
Пассажиры смотрели на этих двоих, потом принялись переглядываться, производя негромкие встревоженные звуки. Двое детей захныкали.