Апология здравого смысла
Шрифт:
— Немедленно.
— Тогда приезжайте в наш институт. Я предупрежу, чтобы вам оставили пропуск. Надеюсь, вы меня не задержите, в два часа я должен быть в академии.
— Ни в коем случае, — улыбнулся Дронго, — я постараюсь вас не задерживать.
Он позвонил сотруднице французского посольства.
— Мадам Бриоль, с вами говорят из издательства Литературного фонда. Извините, что я вас беспокою. Сегодня вам звонил господин Веремеенко.
— Да, — обрадовалась атташе по культуре, — вы уже все определили? Мне казалось,
— Мы знаем. И обязательно с ним проконсультируемся. Спасибо за вашу помощь. Мы вам перезвоним.
Он положил телефон в карман.
— Можно даже не проверять, — недовольно пробормотал он, — это на самом деле атташе по вопросам культуры. Значит, у меня остается Науменко, а у тебя домашний разговор Сундуковой и деловые партнеры Кроликова.
— Я выйду на проспекте, — предложил Вейдеманис, — и поеду, чтобы взять свою машину.
— Мы должны сегодня все закончить, — напомнил Дронго.
Через сорок минут он был уже в институте у Науменко. Дежурный долго проверял его документы.
— Мне сказали, что приедет Дронгов или Дронов, — недовольно сказал он.
— Он не сумел приехать, — улыбнулся Дронго, — вместо него приехал я. Господин Науменко меня уже ждет. Вы можете ему перезвонить, и я с ним переговорю. Хотя, насколько я знаю, у вас не режимный институт.
— Проходите, — нехотя согласился дежурный, — на четвертый этаж. Лифт находится с левой стороны.
Дронго поднялся на четвертый этаж, прошел к кабинету Науменко. На стене была вывеска. Он постучался.
— Входите, — крикнул хозяин кабинета.
Дронго открыл дверь. За столом сидели несколько человек. Науменко было лет сорок. Круглолицый, улыбающийся, розовощекий, в больших очках, он был похож на умных мальчиков, которые выигрывают олимпиады и занимают первые места на всех университетских соревнованиях. Рядом сидели несколько его сотрудников. Науменко поднял голову.
— Вы ко мне? — спросил он.
Собственно, на этом можно было заканчивать беседу, даже не начиная ее. Достаточно было взглянуть на этого профессора, чтобы все сразу понять. Это был человек науки, готовый отдавать ей все свое время и силы. Дронго подошел ближе.
— Мы договаривались о встрече, — напомнил он.
— Вы тот самый адвокат, — вспомнил Науменко, — проходите, садитесь. Мы сейчас заканчиваем.
— Значит, на сегодня все, ребята, — подвел он итоги, — увидимся завтра.
Когда все вышли из комнаты, Дронго обратился к хозяину кабинета:
— Я не адвокат, я юрист, занимающийся проблемами недвижимости. У нас произошла ошибка, и я ее проверяю. Сегодня мы разослали сообщение о продаже дома в Переделкино, но оказалось, что наш секретарь ошиблась и отправила сообщение на
— Верно, — кивнул Науменко, — он мне звонил. Они собираются издать нашу книгу. А какая ошибка произошла? У меня не было никакого сообщения на телефоне.
— Не сомневаюсь, — улыбнулся Дронго, — я хотел зайти к вам, чтобы узнать только об этом. Больше у меня нет никаких вопросов. Извините меня.
— Странно, — пожал плечами Науменко, — разве нельзя было узнать обо всем по телефону?
— Нет, — искренне ответил Дронго, — мне нужно было лично сюда приехать. Спасибо за ваш ответ. До свидания.
Он повернулся и вышел из комнаты, оставив недоумевающего ученого одного. Спустился по лестнице, взглянул на часы. Если все в порядке, то Кружков уже должен позвонить. Едва он об этом подумал, как раздался телефонный звонок. Он посмотрел на аппарат. Это был Кружков.
— Я все проверил, — взволнованно сообщил Леонид. — Передергин звонил какому-то Тоноплянникову. Очевидно, это его знакомый. Два раза подряд звонил. В первый раз телефон был занят. Во второй раз Передергин ему дозвонился, и они говорили полторы минуты. В третий раз он ему позвонил сразу после того, как вышел из издательства.
— Ты узнал, кто такой Тоноплянников?
— Пока не узнал. Но пытаюсь его найти.
— А по Убаевой ничего нет?
— Есть. Она разговаривала с какой-то Василевской. Четыре раза ей звонила. Все время. Наверно, ее знакомая? Может, писательница?
— Была такая Ванда Василевская, — вспомнил Дронго, — но она давно умерла. Нет, это другая. Хотя в случае с женщиной это тухлый номер. Она должна была позвонить мужчине. Значит, Убаева больше никому не звонила?
— Никому, кроме Василевской.
— Ясно. Узнай, кто такая эта Василевская. И сразу мне перезвони. Хотя подожди, я позвоню сейчас Оленеву, может, он подскажет.
Дронго набрал номер Оленева.
— Добрый день, Валерий Петрович. Вы не знаете, кто такой Тоноплянников?
— Знаю, конечно. Он из ревизионных органов. Кажется, работал в налоговой службе. Считает себя писателем, но на самом деле не написал ни одной книги. Они друзья с Передергиным. А почему вы спрашиваете?
— Вы его лично встречали? — выдохнул Дронго.
— Много раз.
— Можете его описать?
— Ниже среднего роста, носит такие щегольские усики, подвижное, даже красивое лицо. Он часто бывает в нашем издательстве. А почему вы спрашиваете?
— Потом объясню. А кто такая Василевская?
— Какая Василевская?
— Ей все время звонила Людмила Убаева.
— Я понял, о ком вы спрашиваете. Это ее подруга. Светлана Василевская. Она поэт. Пишет стихи и для нашего издательства. Давно дружит с Убаевой, вместе редактируют некоторые книги.