Апостол Папуа и другие гуманисты II. Зумбези
Шрифт:
– А-а… Так ведь бог все может, разве нет?
– Хм… Так-таки все? А может ли бог создать другого такого же всемогущего бога?
– Э-э… Мы, католики, верим, что бог единственный. Что тут непонятного?
– Ну, я не знаю, сен Хавер. Вдруг, бог решил создать себе компаньона, и создал? Или единственность бога, это ограничение, которое выше, чем могущество бога?
– О, пресвятая дева, во что я ввязался? – печально прошептал бармен.
– Кстати, о пресвятой деве… - произнес проконсул.
В этот момент, открылась дверь и в паб шагнули две ожидаемые персоны: грациозная женщина лет 45
– Милый, ты не находишь, что мы опоздали на первый раунд?
– спросила она.
– Да, моя яркая стрекоза, - согласился он, - что-то в этом роде я нахожу.
– Предки!!! – обрадовано воскликнул Визард Оз и метнулся к ним обниматься…
Бармен, использовав момент, ретировался за стойку. Это, конечно, было неспортивное поведение, но бармен опасался продолжения темы о компаньонах бога, и особенно - о пресвятой деве, так что его поступок можно по-человечески понять.
После обычной неразберихи, сопровождающей появление ожидаемых гостей, старшие Метфорты и патер Макнаб устроились втроем за угловым столиком.
– Что ж, мистер Макнаб, приступим? – предложил Лукас и энергично потер руки.
– Да, если миссис Метфорт не против, - согласился апостол Папуа.
– Она не против, - сказала Олив, реагируя на такое обращение в третьем лице, - и будет проще, если называть всех по именам. Коннор, Лукас, и Олив. Я вижу: вы согласны. И давайте выясним сразу: Коннор, вы что, всерьез решили наехать на Папу Римского?
– Да, можно назвать это так, - подтвердил он.
– А смысл? – поинтересовался Лукас.
– Смысл? – тут Макнаб улыбнулся, - Вы же социальный философ, и понимаете: таков архетип проповедника, предлагающего новое осмысление христианства.
– Это верно, Коннор. Но что конкретно новое вы проповедуете?
– Я изложил это в кратком популярном катехизисе. Сверхкратком, так точнее.
Социальный философ кивнул.
– Я прочел этот ваш текст. Надо признать: вы устранили несимпатичную и абсурдную конструкцию бога-деспота, принуждающего людей к противоестественным правилам поведения просто ради демонстрации своей беспредельной власти. Ваш бог иной. Он интегрирует некое общее стремление людей к любви, красоте и прогрессу. Это может показаться привлекательным и логичным, но если применить структурный анализ, то немедленно станут видны изломы вашей этико-теологической картины.
– Какие же? – поинтересовался Макнаб.
– Прежде всего, Коннор, это тезис об абсолютной социальной шкале добро - зло. Тезис сомнительный, но вы подаете его, как очевидность, строите на нем выводы о боге, и о стремлениях любого человека. Практически не наблюдается ни такой шкалы, ни таких стремлений. Извините, но вашу концепцию можно назвать удачным термином Германа Гессе: «Игра в бисер». Эстетичная схема правил, обоснованная только своей эстетикой, причем только для тех, чьи эстетические вкусы аналогичны вкусам автора. Ваша игра в бисер строится не на эстетике, а на этике. В остальном она та же, что у Гессе.
– А ваши этические вкусы принципиально иные? – спросил Макнаб.
– Какая разница? – ответил Лукас, - Я частный случай.
– Ладно, - Макнаб повернулся к Олив, - а ваши этические вкусы?
– Я тоже частный случай, - сказала она, - и знаете, Коннор, аргументы «ad hominem» не проходят в нашей компании...
…Краткая
…Патер Макнаб, разумеется, знал отношение профи к аргументам подобного рода, но отличное шотландское теологическое образование давало ему возможность двигаться против течения в этом вопросе.
– Я понимаю, Олив, ваше возмущенное «фи» относительно апелляции к человеку. Но, позвольте мне задать вопрос о глубине этого «фи».
– Попробуйте, - с легкой иронией разрешила она.
– Попробую, - сказал он, - итак: разделяете ли вы точку зрения Ницше, что в этической философии неприемлемы «человеческие, слишком человеческие» аргументы?
– Нет, - без колебаний ответила Олив, - этика имеет дело с человеческим обществом, и человеком, как существом с определенной социальной зоопсихологией, заложенной в инстинктах. Нигилизм Ницше - попытка создать этику, одинаковую для людей, и для арахнидов из «Звездного десанта» Хайнлайна. Это кибернетически невозможно.
– Значит, в этом наши мнения совпадают, - заключил Макнаб, - теперь зайдем с другой стороны. Согласны ли вы с «золотым правилом этики»?
– Только в негативной формулировке, - ответила она, а Лукас кивнул в знак согласия.
…Еще одна краткая ремарка. Известное с античных времен «Золотое правило этики» формулируется двумя способами – позитивным и негативным соответственно:
* Поступай с людьми так, как хочешь, чтобы поступали с тобой.
* Не поступай с людьми так, как не хочешь, чтобы поступали с тобой.
При кажущемся сходстве, эти формулировки имеют очень разный смысл. Позитивная указывает, что человек должен лезть в чужие дела со своим представлением о благе. А негативная - что нечего лезть к кому-то со своими представлениями о благе, если ты не уверен, что кто-то представляет себе благо так же, как ты. Какой-то политик обозначил негативную формулировку, как «кредо атомного гуманизма» (с намеком, что атомное сдерживание может стать ответом малых развитых сообществ на попытку глобальной цивилизации навязывать им свое представление о благе)…
…Патер Макнаб, разумеется, знал все это, и у него заранее был готов следующий шаг.
– Мне, - сказал он, - понятен ваш настрой против позитивной формулировки «Золотого правила». Она часто приводилась в обоснование репрессий против людей вроде вас, и против сообщества Tiki, поэтому вам трудно увидеть ее необходимую роль в структуре вашего сообщества канаков-foa, иначе говоря, Tiki.
– Покажите эту роль, - лаконично предложил Лукас Метфорт.
– Я покажу, - пообещал Макнаб, - но позвольте сначала заявить несколько еретических тезисов в защиту аргументов «ad hominem».