Апостол Павел
Шрифт:
Образ Иисуса в этой христианской семье с каждым днем угасал, тогда как в церквах Павла он принимал все более и более величественные размеры. Христиане Иакова были простыми благочестивыми евреями, хазидимами, верившими в еврейскую миссию Иисуса; христиане Павла были истинными христианами в том смысле, который позднее был закреплен за этим словом. Закон, храм, жертвоприношения, первосвященник, золотая пластинка, - все это стало для них безразличным; все заменил и упразднил Иисус; придавать чему бы то ни было значение священного значило в их глазах наносить ущерб заслугам Иисуса. Естественно, что для Павла, никогда Иисуса не видавшего, чисто человеческий образ галилейского учителя превратился в метафизический тип с гораздо большей легкостью, чем для Петра и остальных, лично беседовавших с Иисусом. В глазах Павла Иисус не является человеком, который жил и учил; это Христос, умерший за наши грехи, спасающий и очищающий нас; это чисто-божественное существо; с ним вступают в общение; с ним чудесным образом приобщаются; он для человека есть премудрость, праведность освящение и искупление; он - царь славы; вскоре ему будет предана всякая власть на небе и на земле, только Бог Отец выше него. Если бы до нас дошли писания только одной этой школы, мы бы не имели ни малейшего понятия о личности Иисуса, и, может быть, сомневались бы в его существовании. Но те, кто знавал его и хранил память о нем, уже в то время, быть может, писали первые заметки, на основании которых
Глава 11. Брожение в галатских церквах
Покинув Антиохию, посланцы Иакова направились к галатским церквам. Иерусалимляне давно уже знали про их существование; именно из-за них даже и был впервые возбужден вопрос об обрезании и произошло так называемое иерусалимское совещание. Иаков, вероятно, указал своим доверенным лицам направить свои усилия на этот важный пункт, один из центров могущества Павла.
Успех был нетруден. Галатов легко было соблазнить; последний из тех, кто приходил говорить им об Иисусе, мог быть почти вполне уверенным в том, что они склонятся на его сторону. Иерусалимляне в незначительный промежуток времени убедили очень многих, что они не хорошие христиане. Они неустанно повторяли им, что надо подвергнуться обрезанию и соблюдать закон полностью. С ребяческой хвастливостью, свойственной фанатичным евреям, они представляли обрезание физическим преимуществом; они гордились им и не допускали возможности быть порядочным человеком, не обладая этим преимуществом. Такой странный взгляд был следствием привычки насмехаться с презрением над язычниками, изображать их людьми низшего порядка, невоспитанными. В то же время иерусалимляне изливали на Павла целый поток инсинуаций и обличений. Они обвиняли его в том, что он присваивает себе положение самостоятельного апостола, тогда как он получил дело миссии в поручение из Иерусалима, где все видели, как он не раз поучался у Двенадцати, как их ученик. Идти в Иерусалим - не значило ли это признавать главенство апостольской коллегии? Всему, что он знал, он-де научился у апостолов; он принял правила, которые были ему поставлены ими. Миссионер, хотевший освободить их от обрезания, отлично умел-де в случае надобности проповедовать и осуществлять его; обращая его уступки в оружие против него, они ссылались на те случаи, когда он перед всеми признавал необходимость соблюдения еврейских обрядов; возможно, что в частности они напоминали факты, относящиеся к обрезанию Тита и Тимофея. Как он смел говорить от имени Иисуса, никогда не видавши последнего? Истинными апостолами, обладателями откровения, следует-де считать Петра, Иакова.
В душе добрых Галатов явилось великое смущение. Одни покинули учение Павла, перешли к новым учителям и совершили над собою обрезание; другие остались верными своему первоучителю. Как бы то ни было, брожение было сильное; с той и с другой стороны высказывались сильнейшие резкости.
Когда эти новости дошли до Павла, он сильно разгневался. Ревность основное свойство его характера, - подозрительность его, уже так часто подвергавшаяся испытаниям, были возбуждены до высочайшей степени. Уже третий раз фарисейская иерусалимская партия силилась уничтожить дело рук его по мере того, как он заканчивал его. Возмутило его то своего рода коварство, с которым они напали на слабых, беззащитных людей, живших одним только доверием к своему учителю. Он не выдержал. Тут же на месте смелый и пылкий апостол продиктовал то удивительное послание, которое можно во всех отношениях, кроме писательского искусства, сравнить с прекраснейшими классическими произведениями, и где его горячая натура обрисовывается пламенными штрихами. Сан "апостола", который он до сих пор принимал лишь с некоторой робостью, он приписывает себе теперь в виде какого-то вызова, чтобы ответить на отречение от него врагов и настоять на том, что он считает истиной.
"Павел апостол (не человеками и не через человека, но и Иисусом Христом и Богом отцом, воскресившим Иисуса из мертвых), и все находящиеся со мною братия - церквам Галатийским:
"Благодать вам и мир от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа, Который отдал Себя Самого за грехи наши, чтобы избавить нас от настоящего лукавого века, по воле Бога и Отца нашего; Ему слава во веки веков. Аминь". "Удивляюсь, что вы от призвавшего вас благодатью Христовою так скоро переходите к иному благовествованию, которое впрочем не иное, а только есть люди, смущающие вас и желающие прервать благовествование Христово. Но если бы даже мы, или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема. Как прежде мы сказали, так и теперь еще говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема. У людей ли я ныне ищу благоволения, или у Бога? Людям ли угождать стараюсь? Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым".
"Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое; ибо и я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа. Вы слышали о моем прежнем образе жизни в иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию и опустошал ее, и преуспевал в иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий. Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатию Своею, благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам, - я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью, и не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне Апостолам, а пошел в Аравию и опять возвратился в Дамаск. Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать. Другого же из Апостолов я не видел никого, кроме Иакова, брата Господня. А в том, что пишу вам, пред Богом, не лгу".
"После сего отошел я в страны Сирии и Киликии. Церквам Христовым в Иудее лично я не был известен, а только слышали они, что гнавший их некогда ныне благовествует веру, которую прежде истреблял, - и прославляли за меня Бога".
"Потом, через четырнадцать лет, опять ходил я в Иерусалим с Варнавою, взяв с собою Тита. Ходил же по откровению и предложил там, и особо знаменитейшим, благовествование, проповедуемое мною язычникам, не напрасно ли я подвизаюсь или подвизался. Но они и Тита, бывшего со мною, хотя и эллина, не принуждали обрезаться. А вкравшимся лжебратиям, скрытно приходившим подсмотреть за нашею свободою, которую мы имеем во Христе Иисусе, чтобы поработить нас, мы ни на час не уступили и не покорились, дабы истина благовествования сохранилась у вас. И в знаменитых чем-либо, какими бы ни были они когда-либо, для меня нет ничего особенного. Бог не взирает на лице человека. И знаменитые не возложили на меня ничего более; напротив того, увидевши, что мне вверено благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных, - ибо Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных содействовал и мне у язычников, - и узнавши о благодати, данной мне, Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им к обрезанным, только чтобы мы помнили нищих, что и старался я исполнить в точности".
"Когда же Кифа шел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо, до прибытия
"О, несмысленные Галаты! Кто прельстил вас не покоряться истине, вac, у которых пред глазами предначертан был Иисус Христос, как бы у вас распятый! Сие только хочу знать от вас: через дела ли закона вы получили Духа, или через наставление в вере! Так ли вы несмысленны, что, начавши духом, теперь оканчиваете плотию! Столь многое потерпели вы неужели без пользы? О, если бы только без пользы! Подающий вам Духа и совершающий между вами чудеса через дела ли закона сие производит, или через наставление в вере? Так Авраам поверил Богу, и это вменилось ему в праведность. Познайте же, что верующие суть сыны Авраама. И писание, провидя, что Бог верою оправдает язычников, предвозвестило Аврааму: "в тебе благословятся все народы". Итак верующие благословляются с верным Авраамом, а все утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою. Ибо написано: "проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона". А что законом никто не оправдывается пред Богом, это ясно, потому что праведный верою жив будет. А закон не по вере; но кто исполняет его, тот жив будет им. Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою, - ибо написано; "проклят всяк, висящий на дереве", дабы благословение Авраама через Христа Иисуса распространилось на язычников, чтобы нам получить обещанного Духа верою. Братия! Говорю по рассуждению человеческому: даже человеком утвержденного завещания никто не отменяет и не прибавляет к нему. Но Аврааму даны были обетования и семени его. He сказано: "и потомкам", как бы о многих, но как об одном: "и семени твоему", которое есть Христос. Я говорю то, что завета о Христе, прежде Богом утвержденного, закон, явившийся спустя четыреста тридцать лет, не отменяет так, чтобы обетование потеряло силу. Ибо, если по закону наследство, то уже не по обетованию; но Аврааму Бог даровал оное по обетованию. Для чего же закон? Он дан после по причине преступлений, до времени пришествия семени, к которому относится обетование, и преподан через Ангелов, рукой посредника. Но посредник при одном не бывает, а Бог один. Итак закон противен обетованиям Божиим? Никак! Ибо, если бы дан был закон, могущий животворить, то подлинно праведность была бы от закона; но писание всех заключило под грехом, дабы обетование верующим дано было по вере в Иисуса Христа. А до пришествия веры мы заключены были под стражею закона, до того времени, как надлежало открыться вере. Итак закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою; по пришествии же веры, мы уже не под руководством детоводителя. Ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужского пола, ни женского: ибо все вы одно в Христе Иисусе. Если же вы Христовы, то вы семя Авраамова и по обетованию наследники. Еще скажу: наследник, доколе в детстве, ничем не отличается от раба, хотя и господин всего: он подчинен попечителям и домоправителям до срока, отцом назначенного. Так и мы, доколе были в детстве, были порабощены вещественным началам мира; но когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего Единородного, Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление. А как вы - сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: "Авва Отче!" Посему ты уже не раб, но сын; а если сын, то и наследник Божий через Христа".
"Но тогда, не знавши Бога, вы служили богам, которые в существе не боги; ныне же, познавши Бога, или лучше, получивши познание от Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите еще снова поработить себя им? Наблюдаете дни, месяцы, времена и годы. Боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас".
"Прошу вас, братия, будьте, как я, потому что и я, как вы. Вы ничем не обидели меня: знаете, что, хотя я в немощи плоти благовествовал вам в первый раз, но вы не презрели искушения моего во плоти моей и не возгнушались им, а приняли меня, как Ангела Божия, как Христа Иисуса. Как вы были блаженны! Свидетельствую о вас, что, если бы возможно было, вы исторгли бы очи свои и отдали мне. Итак, неужели я сделался врагом вашим, говоря вам истину? Ревнуют по вас нечисто, а хотят вас отлучить, чтобы вы ревновали по них. Хорошо ревновать в добром всегда, а не в моем только присутствии у вас. Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос! Хотел бы я теперь быть у вас и изменить голос мой, потому что я в недоумении о вас. Скажите мне вы, желающие быть под законом: разве вы не слушаете закона? Ибо написано: "Авраам имел двух сынов, одного от рабы, а другого от свободной". Но который от рабы, тот рожден по плоти; а который от свободной, тот по обетованию. В этом есть иносказание. Это два завета: один от горы Синайской, рождающий в рабство, который есть Агарь, ибо Агарь означает гору Синай в Аравии и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве; а вышний Иерусалим свободен: он - матерь всем нам. Ибо написано: "возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, не мучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа". Мы, братия, дети обетования по Исааку. Но как тогда рожденный по плоти гнал рожденного по духу, так и ныне. Что же говорит писание? "Изогни рабу и сына ее, ибо сын рабы не будет наследником вместе с сыном свободной. Итак, братия, мы дети не рабы, но свободной".
"Итак, стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства. Вот, я Павел говорю вам: если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа. Еще свидетельствую всякому человеку обрезывающемуся, что он должен исполнить весь закон. Вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати, а мы духом ожидаем и надеемся праведности от веры; ибо во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью. Вы шли хорошо: кто остановил вас, чтобы вы не покорялись истине? Такое убеждение не от призывающего вас. Малая закваска заквашивает все тесто. Я уверен о вас в Господе, что вы не будете мыслить иначе; а смущающий вас, кто бы он ни был, понесет на себе осуждение. За что же гонят меня, братия, если я и теперь проповедую обрезание. Тогда соблазн креста прекратился бы. О, если бы удалены были возмущающие вас! Хотел бы я, чтобы они были более чем обрезаны!"