Апрельская сказка
Шрифт:
Дорис решила, что лучше сменить тему:
— Через два дня мне надо лететь в Париж.
— Я знаю, — отозвался он.
А что будет потом? — подумала Дорис. Может быть, на этом все и закончится?
— Я увижу тебя, когда вернусь? — спросила она как можно небрежнее.
— А ты этого хочешь?
— Да, — просто ответила она.
— Тогда увидишь. Я отвезу тебя в аэропорт. И встречу, когда ты прилетишь назад.
— Спасибо.
— Перестань дуться.
— Я не дуюсь.
Итан улыбнулся, и в его глазах мелькнула добродушная насмешка.
— Пойдем, ты вся дрожишь. —
Открыв дверь, Итан легонько подтолкнул ее вперед, подождал, пока войдут собаки, а затем запер замок. Взяв Дорис за руку, он остановился и задумчиво посмотрел на нее.
— Пойдем в постель.
— Еще рано, — вспыхнула Дорис.
— Разве это нас когда-нибудь останавливало? — резонно возразил он и прошептал ей на ухо: — Я не понял ни одного слова из того, что прочитал. С тех пор, как мы вернулись из городка, я безумно хочу тебя.
Дорис почувствовала, что она проваливается в пропасть. Запустив пальцы в ее роскошные волосы, Итан поцеловал ее. Очень медленно, смакуя вкус губ, языка, лаская прохладную кожу, податливое тело, руки, обвивавшие его шею.
Возбуждение нарастало, дыхание сделалось неровным, и ее руки беспокойно и жадно задвигались по его телу. Но он продолжал жадно целовать ее, все сильнее прижимая к себе. Не в силах больше сдерживаться, Дорис прикусила его нижнюю губу, почувствовала вкус крови и вздрогнула.
— Только не здесь, — хрипло взмолилась она, — умоляю тебя.
Итан сделал глубокий вдох, собрал волю в кулак и поднял голову. Глядя на ее пылающее лицо своими потемневшими, затуманенными глазами, он переспросил:
— Значит, нет?
— Нет, — прошептала она в ответ.
— Тогда беги. Быстро.
На какое-то мгновение Дорис показалось, что он гонит ее прочь из Холла, но потом она поняла свою ошибку и облегченно вздохнула, улыбаясь дрожащими губами. Она распахнула двери и взлетела вверх по ступенькам. Итан догнал ее, втолкнул в спальню и бросил на кровать. Прерывисто дыша, Дорис обессиленно разметалась на постели, чувствуя, как все внутри плавится под его страстным взглядом.
— Сними с себя все, — выдохнул Итан.
Она принялась медленно раздеваться, едва слышно попросив:
— Задерни занавески.
Он протянул руку и включил светильник у изголовья постели, а потом дернул за золотую кисть. Полог упал, скрыв их от любопытных взглядов.
— Нам следовало осмотреть дом и проверить все двери, прежде чем... — спохватилась Дорис.
— Думаешь, мы бы успели? — тяжело дыша, спросил Итан.
Она улыбнулась, вспомнив, с какой скоростью они мчались по лестнице, и растерянно пожала плечами.
— Я оставила открытыми окна в гостиной.
— Я закрыл их и запер.
— А почему ты не разденешься?
— Потому что я занят. Я смотрю на тебя. Есть что-то бесконечно возбуждающее в том, чтобы оставаться одетым, в то время как женщина раздевается перед тобой.
— Я не уверена, что мне это нравится.
Не отводя взгляда от лица Дорис, он провел пальцем между ее обнаженных грудей.
— Тебе нравится все, что я делаю? — поинтересовался Итан.
Да, но только тогда, когда мы занимаемся любовью, подумала она. Как будто секс — это все, что
— Разденься, Итан, — прошептала она.
— Подожди минутку.
— Нет, сейчас же. Пожалуйста! Мне неприятно чувствовать себя такой уязвимой.
Итан внимательно посмотрел на нее, кивнул и начал раздеваться. Обнаженный, он лег рядом и обнял ее. Безумная острота желания спала, и теперь они ласкали друг друга мягче, нежнее, чувственнее.
Потом он уснул, а Дорис долго лежала без сна и думала, думала... Ее мучил вопрос, испытывают ли другие женщины те же чувства, что и она, становятся ли они, подобно ей, рабынями своих эмоций. Возможно. Повернув голову, она пристально всматривалась в лицо спящего рядом мужчины, словно желая проникнуть в его мысли. Как бы ей хотелось знать, какие чувства он испытывает к ней на самом деле? Итан сказал, что ему не свойственны сильные эмоции, но если это правда, то что его сделало таким? Он также признался, будто не ожидал, что она ему понравится. Означает ли это, что Дорис ему все-таки понравилась? Против его ожидания? Против воли? Может быть, он пребывает в таком же смятении, как и она. При этой мысли девушка невольно усмехнулась. Нет, вряд ли такой человек, как Итан, может испытывать нечто подобное. Ему неведомо волнение или растерянность.
Потянувшись, она выключила лампу, поудобнее устроилась, прижавшись к нему, и заснула.
Она проснулась от звука открываемой двери, и в этот момент кто-то включил верхний свет. Жмурясь, Дорис с ужасом увидела в дверях какую-то фигуру.
— О Боже! — воскликнул кто-то. — Тут какая-то женщина.
— В таком случае закрой дверь, — послышался второй голос.
— Но Итан никогда...
— Элен!
Итан пошевелился и приподнялся, опершись на локоть.
— Здравствуй, мама! — протянул он. — Норман прав, — выполни, пожалуйста, его просьбу. — Дверь с треском захлопнулась. — Матушка... — лаконично прокомментировал он и перевернулся на другой бок.
— Итан! — вскричала Дорис. — Не смей засыпать!
— Почему? — недовольно отозвался он.
— Потому что это была твоя мать!
— Ну и что с того?
— А то, что она застала нас в постели, и, наверное, подумала...
— Что ты — моя любовница?
— Я в жизни не испытывала такого стыда!
— Тогда считай, что тебе повезло. Если это все, чего ты можешь стыдиться... — Итан широко зевнул, натянул одеяло на плечо и зарылся головой в подушку.
— Я немедленно еду домой! — заявила Дорис.
— Не глупи. — Его, казалось, ничуть не смутило внезапное появление матери.
— Это не глупости. Как я с ней завтра встречусь?
— Скажешь ей «Доброе утро!» — ответил он со смешком. — А сейчас спи.
— Как я могу заснуть? — простонала она.
Итан вздохнул и перевернулся на спину.
— Дорис, — начал он рассудительно, — мне тридцать шесть лет, и я думаю, что моей матери доподлинно известно, что последние двадцать лет я отнюдь не девственник.
— Двадцать? — ужаснулась Дорис, забыв на мгновение о своих переживаниях.